И только боги думали иначе.
Небо почернело, среди туч сверкнула молния. Затем прокатился гром, заглушивший слова Набу. На землю упали первые тяжелые капли весенней грозы…
Ишди-Харран был слишком опытен, чтобы не понимать: исход битвы сейчас в немалой степени зависит от того, сумеет ли удержать позиции царский полк, не даст ли он себя окружить и уничтожить. Сам же командир находился позади своего полка, отдавал приказы, не сходя с колесницы. В последние полчаса его центр дрожал, как струна барбата[34], которую щипали лишь для того, чтобы она издала жалобный звук. Это там сейчас сражался в пешем строю Ашшур-ахи-кар. Его штандарт то и дело взлетал над головами воинов, знаменуя каждую победу командира. По рядам в такие мгновения прокатывался оглушительный рык, и воины Арад-бел-ита бросались на врага с новыми силами.
«Любишь ты рисковать, мой ненавистный друг, — подумал Ишди-Харран. — Но что будет с твоими воинами, когда ты оступишься и падешь на землю, обливаясь кровью?»
Он подозвал десятника, командовавшего лучниками.
— Олборз, возьми лучших своих людей и отправляйся охотиться за Ашшур-ахи-каром…
Когда нависла угроза над левым флангом, Ишди-Харран, оценив степень опасности, бросил туда три сотни тяжелых пехотинцев, а когда скифы обошли еще и справа, отправил в бой сотню Шимшона.
Последнюю сотню он собирался повести сам.
«Полчаса… еще полчаса… и они нас сомнут».
Шимшон впервые сражался со скифами. Они отличались ото всех, кого он видел раньше. Рыжебородые косматые воины казались ему демонами, поднявшимися из самих недр, чтобы укротить сынов Ашшура. Вот только старый ассириец давно не испытывал страха ни перед богами, ни перед их слугами.
Судьба уготовила Шимшону встречу в бою с Ариантом, сыном Ишпакая.
Загородившись щитом, сотник ударил копьем налетевшего на него конника, пробил лошади грудь, отчего она с хрипом стала заваливаться на правый бок. Однако скиф оказался проворнее, чем можно было ожидать от его коренастой фигуры. Он ловко соскочил с лошади и, подняв над головой молот, опустил его на ассирийца — его щит раскололся надвое. Шимшон не удержался на ногах, поскользнулся на чьих-то кишках, упал на ягодицы, схватился за меч, но понял, что не успевает отбить следующий удар, и, видя, как падает клевец, целя ему между глаз, мысленно простился с жизнью. Прикрыл его Хадар, любимый внук. Молот на этот раз застрял в щите, и Ариант лишился главного своего преимущества.
— Умри, собака! — закричал Хадар.
Спасаясь от смерти, скиф припал на правое колено, одновременно выхватив из позолоченных ножен акинак с крупным зеленым изумрудом в навершии. Издевательски рассмеялся, показал гнилые зубы. И неожиданно рухнул лицом вниз, на трупы. Кто-то оглушил его сзади щитом.
— Ох и вовремя ты, — выдохнул Шимшон.
— Цел? — подмигнул внук.
— Вроде да, — хмуро ответил дед, раздраженно подумав, что теперь этот мальчишка растрезвонит об этой истории всем на свете.
Хадар тем временем перехватил копье так, чтобы пригвоздить кочевника к земле, сделал к нему два широких шага. Но Ариант внезапно ожил, перекатился, гневно закричал что-то на своем инородном языке, обращаясь к кому-то из своих соплеменников. Шимшон уже догадался — по дорогому оружию и доспехам, — что этот скиф знатен, что его смерть может дать им преимущество, поспешил внуку на помощь. Но в этот момент несколько стрел одна за другой пронзили грудь, шею и спину его Хадара, застывшего на мгновение, обернувшегося на деда с удивлением и немым вопросом во взгляде: «Что случилось, почему мне так больно?».
— Бедный мой мальчик, — прошептал Шимшон, глядя на внука и бессильно опускаясь рядом с ним на колени.
Долго оплакивать эту смерть времени не было. Справа налетел еще один бородач, на этот раз — с акинаком вдвое длиннее обычного. Шимшон едва отбился. Отбросил от себя нападавшего на несколько шагов, подхватил торчащее из земли чужое копье, метнул его, попал врагу в шею — наполовину оторванная голова завалилась набок. У кого-то из ассирийцев это вызвало спазм смеха. Едва ветеран покончил с одним, как на пути к скифскому предводителю живым щитом встали еще трое. Старый сотник вынужден был отступить. Поднял с земли чей-то щит — и вовремя: едва не остался без головы. Размашистым ударом отнял одному из врагов кисть, пробил яремную вырезку второму, третьего, упав на колени, ударил в пах. И тут увидел, что его главная цель уже сидит на коне, с головой его внука в руках.
Ариант был ранен и едва держался в седле, но покидая поле боя, он с улыбкой оглянулся на старика-ассирийца, желая до конца насладиться местью…
34