Всегда ездила на прогулки одна: лишь безумец решится тронуть наследницу клана. На случай нападения, я была экипирована несколькими кинжалами, луком и колчаном стрел. Мечи казались тяжелыми и громоздкими, их я не носила.
Неспешно ехала по тенистому лесу. Последние события выбили из колеи, мешая трезво мыслить.
Чувствовала себя здесь чужой. Никогда не любила идеологию Юга: если ты женщина, ты пустое место, твоё слово ничего не стоит. А вспомнят о тебе лишь в трёх случаях: для суда — если нарушишь закон, для приказа — если мужчине что-то нужно или для погребения — если умрёшь.
Я мечтала о том, как все мужчины клана смотрят на меня с восхищением и прислушиваются к моим словам. Как они, наконец, признают меня равной! Эти мечты вдохновили меня. Зачем прятаться здесь и предаваться пустым грезам? Нужно добиться этого!
Ни от одной женщины не ждут, что она научится владеть оружием как мужчина или даже лучше. А зря не ждут! Надо стать их героиней, их идеалом! Я стану превозносить войну так, как это делают они. И пусть мне недостаёт силы — её успешно заменит ловкость и отточенное мастерство!
Я не могла полюбить пытки и казни, но делала вид, что обожаю такие зрелища и не упускала случая, чтобы поприсутствовать при кровопролитии. А в глубине души содрогалась и мучилась всякий раз, видя жестокость своего народа, своих родственников и страдания их жертв.
Обычаи, обряды, церемонии нашего клана всегда были связаны с казнями и пытками. Раньше эта кровавые традиции не были основными — только одними из многих, но именно при Сагре они достигли своего расцвета. Это чудовище сделало Культ Крови религией.
Я шла к тому, чтобы моё слово стало значимым в клане, но как мне это давалось! Улыбалась при виде крови и презирала за это собственный народ! Сначала притворство было тягостно и мерзко, но потом вошла во вкус. Мне нравилось, что никто не знает моих истинных чувств. Стала воспринимать жизнь, как большую игру. Думаю, только это спасло меня от сумасшествия и смерти. Так я забыла о том, что значит быть свободной и выбирать путь без оглядки на мнение окружающих.
Семья была для меня горсткой ненавистных людей. Любила ли я кого-нибудь там, откуда решила уйти навсегда? Думаю нет. К двум своим братьям — Вексу и Кайту — я не испытывала никаких чувств, Зирта меня ненавидела, за что — не знаю, а я ненавидела её за звериную жестокость. К Сагру испытывала искреннее отвращение: именно он ввел моду на кровавые обряды.
Лишь с младшим из братьев, Дитриом, меня связывала дружб. Мы не раз выручали друг друга. Он относился ко мне лучше, чем предписывали законы и я ценила это отношение. Брат не любил соревнований и сборищ, ему милей была охота. Частенько пропадая в лесах, он всегда возвращался в замок с добычей.
Надо торопиться — свадьба через три дня. Вызвала в памяти образ своего будущего мужа: коротко подстриженные чёрные волосы, карие глаз, среднего роста, весь сплошная мышца.
Видела его на состязаниях — увёртливей змеи и подлее шакала. Но военные подвиги и собственноручная казнь, надоевших ему, двух предыдущих жен сделали своё дело — он был популярен, знаменит, и почитаем всеми. Теперь моя слава, которой так долго добивалась, обернулась против меня.
По закону первой должна выходить замуж старшая дочь — Зирта, но тут взбунтовался сам Слэйт: герою нужна подобающая жена. А поскольку самой прославленной персоной тут была я, то именно мне и было отдано предпочтение.
Сагр поначалу заупрямился, но властелин Конгора дал понять, что не окажет Дуату поддержки, поставит под угрозу весь план войны с Севером. Вот так, в обход всех законов и обычаев, было решено сделать меня политической пешкой. После ряда бесплодных размышлений вернулась в город. Сегодня я ничего не придумаю: еще не могу смириться с мыслью, что придется уйти в никуда.
Осенью темнеет быстро. Редкие фонари давали мало света, но смогла различить несколько подозрительных тёмных фигур неподалёку от арки, под которой предстояло проехать. При свете дня никто не осмелился бы на меня напасть. Но поскольку накрапывал дождь и я накинула капюшон, узнать меня не могли. К тому же, я ничего не имела против внеурочной тренировки.
Двое головорезов схватились за поводья Бреса с двух сторон, останавливая коня и пытаясь стащить меня с седла. Один получил кинжал в сердце, второму перерезала горло. Сверху, на мои плечи спрыгнул третий, с ножом. Ожидала чего-то подобного, поэтому его оружие тут же перекочевало ко мне, а сам он с воем полетел на землю со сломанной рукой. Привязала всех троих за ноги к седлу, предварительно изъяв все оружие и содержимое карманов, и поскакала в замок — благо, было уже не далеко. Когда привратник спросил моё имя, откинула капюшон и произнесла: