Конечно, Тревор не мог не признавать правдивость слов своего друга. Посох отказывался ему служить. Шли годы, а он так и не услышал лес. Но внимательность и умение видеть развили в нем чутье. Благодаря ему он умел предсказать дождь. Пусть не за два-три дня, а за небольшой промежуток времени, но до того, как на горизонте появлялись первые облачка. Он чуял заморозки, он умел находить любого зверя в норе по следам. Он умел многое, но не был уверен, поможет ли ему это в испытании. А вот Гвин слышал. И иногда Тревор ему завидовал. Не сильно, не до злобы на друга, но ему было обидно, что у него нет такого же дара. И Гвин тоже собирался в этом году на испытания. Он мог уйти вовремя, но все ждал друга. Ждал, не начнет ли тот действительно слышать. И Тревор, хоть и не добился результата, решил, что больше откладывать нельзя. Тем более он не мог заставлять друга пропустить еще одно лето, когда надежды на то, что посох его оживет хотя бы через десять весен, тоже не было.
Поэтому он с легкой улыбкой на губах, уверенно сказал, что слышит лес прекрасно и довольно давно, просто не был в себе уверен. Этот ответ всех удовлетворил, и ему позволили собираться в дорогу. Друиды действительно никогда не мешали никому принимать судьбоносные решения, если они касались только людей, которым эти решения принадлежали. И вот, уже практически будучи готовым выйти в путь, молодой мужчина пришел к реке, где все для него когда-нибудь закончится. Он не раз видел тех, кто после этого конца уже не мог видеть рассветы, видел тех, кто не только не мог видеть, но не мог и слышать, и дышать и в конечном итоге жить. Он знал, на что идет, и все равно шел. Потому что без Гвина ему здесь было нечего делать. Он не хотел всю жизнь мыть котлы и собирать ягоды. Он желал чего-то большего. Чего-то, что сделает его жизнь наполненной смыслом. А кроме леса он в своей жизни ничего не видел, а что и видел в далеком детстве, давно превратилось в сон.
Гвина, видимо, тоже тянуло к реке, либо он просто искал друга. Тревор успел услышать его легкие крадущиеся шаги за мгновение до того, как тень друга закрыла его собственную.
- Догадывался, что найду тебя здесь, - помолчав какое-то время, произнес тот. - Меня и самого сюда порой тянет, есть здесь некое очарование, навеянное смертью.
Внезапно он по-девичьи хихикнул и закатил глаза.
- Тревор, - продолжил он, - ты очень странный человек. Так боишься, но все равно рвешься. Я что-то умею, и то порой страшусь. Зачем же ты кликаешь себе беду? Ведь даже я не понимаю, на что ты рассчитываешь.
Тревор сжал губы и, не поворачиваясь, вздохнул. Ему уже порядком приелся разговор на данную тему. Решив, что высказался достаточно красноречиво, он вновь вернулся к прерванному занятию - созерцанию воды.
- Ну, правда, Тревор, - не унимался его друг. - Не знаю, как я смогу пережить, если с тобой что-то случится. Ведь в этом будет и моя вина!
- С чего такой глупый вывод?
- Ты захотел на эти испытания, потому что туда отправляюсь я!
Тревор с натяжкой рассмеялся.
- На самом деле туда я захотел задолго до того, как ты туда собрался, - уверил он Гвина. - Это решение преследовало меня с того самого дня, как я получил посох.
- Посох-для-битья! Он бесполезен! Видимо, это было проявление своеобразного юмора колдунов, а ты стал его жертвой.
- Пусть так. Я решил. Я не переменю свое решение. Мы отправляемся после обеда.
Место, где располагалась обитель старших друидов, располагалось не так далеко, менее чем в одном пешем переходе. Считай в их родном лесу. Поэтому выходить туда с утра не имело смысла, если только нет желания весь оставшийся день помогать по хозяйству на новом месте. Гораздо мудрее было прийти, когда уже с трудом различаются лица. Именно тогда все заканчивали текущие дела и садились принимать пищу.
Парни вышли сразу после того, как отобедали, и отправились в путь. Туда, где, по уверениям их "местных" друидов, проходило испытание, и где раз в год собирался совет верховных друидов. Правда, проверка проходила весной, но вроде бы и в остальное время желающим не отказывали. Дорога шла через знакомый лес, поэтому парни шли уверенно, вслушиваясь в пение птиц и рассматривая видимые лишь им следы пребывания здесь зверей. Тревор замечал каждую паутинку, каждое шевеление листа, произошедшее не из-за дуновения ветра. Каждое изменение тональности в трелях, выводимых птицами. Все это всегда несло смысл и имело последствия для леса и его обитателей, поэтому для Тревора прислушиваться давно вошло в привычку. Свой посох светлого цвета он нес на плече, не найдя для него лучшего места. Гвин также молча передвигался, уйдя куда-то глубоко в себя и не издавая ни звука. Им привычно было и такое, молчаливое, общение. Вовсе незачем разговаривать тем, кто довольно сказал друг другу, и кто слишком хорошо знает все тайны, переживания и мысли другого.
Тем более ни к чему было озвучивать известные факты. Вроде тех, что скоро пойдет дождь, или что недалеко скрывается кабаниха со своим потомством, готовая в любой момент кинуться на дерзнувших нарушить их покой. Но они и не собирались заходить на ее территорию, уважая звериное пространство не менее, а, может, даже более своего. Ведь человек легко меняет место обитания и за жизнь нередко многократно переходит из одного дома в другой.
Тревор в который раз боролся с собственной неуверенностью, зная, что вскоре уже не сможет вытаскивать ее наружу, и, давая ей последний шанс высказаться. Сколько он знал друидов, ему не будут чинить препятствий и дадут возможность выложиться на полную силу. Вот только силы у него и не было. Но даже если он не сможет пройти самых первых проверок его возможностей, он может попробовать стать друидом-лечебником, ведь знаний для этого у него предостаточно. Не зря же все отрочество он провел подле женщин, две из которых специализировались на поиске трав и составлений простейших эликсиров. Возможно, изготавливали они не только самые простые снадобья, но с ним более сложными рецептами делиться колдуньи не спешили.
Солнце село, когда юноши вступили в чужой, незнакомый лес. Наступала ночь, а, значит, новый день. Звуки приобрели новые оттенки, шорохи стали бы пугающими, если бы молодые мужчины не чувствовали себя в любом лесу спокойнее и безопаснее, чем городской житель в своем доме. Внезапно из-за деревьев вынырнули две фигуры и преградили посохами им путь.
- Во имя сидов, что забыли вы здесь в эту ночь?
- Мы пришли на испытания, - весело и бодро ответствовал Гвин.
- Вы из общины?
- Да.
- Обычно среди испытуемых не бывает столь взрослых особей. Почему вас не направили на обучение ранее?
Наступило неловкое молчание, и Тревору пришлось взять ответственность на себя.
- Из-за меня, лесные братья. Мой дар проявлялся слишком слабо, и мой друг ждал меня.
Неизвестно, как на самом деле отреагировали на такие оправдания друиды, но вопросов они более не стали задавать, решив проводить юношей к костру. Идти пришлось довольно долго. Видимо, они попали на первый пост стражей, поскольку еще не раз встречали на своем пути других братьев. Те неожиданно появлялись на тропе из-за деревьев, молча наблюдали за процессией, и вновь уходили в тень. Впечатленные по началу наличием такого количества кордонов, мечтающие овладеть магией обо всем забыли, узрев в конце пути настоящее лесное чудо. На огромной поляне в кругу священных древних камней горел огромный костер, а на окраине стояло три могучих дуба, ни один из которых не смогло бы обхватить и двадцать человек. Их кроны закрывали небо, сплетались между собой ветвями и надежно прятали от любопытствующих, если бы они сюда забрели, любые отблески огня.
У костра сидело не так много человек, как можно было бы ожидать по величине поляны, и мало кто из них обратил внимание на пришедших. Лишь одна престарелая худая женщина спросила у провожатых Гвина и Тревора: