- Мне не совсем понятны твои слова. Какую жертву я должен принести? У меня нет ничего.
- В идеале животное какое-нибудь, - взгляд Гвина упал на Ласку.
- Нет, только не ее, - категорично отрезал Брайан, и даже спрятал зверька поглубже за пазуху.
- Я не настаивал, хотя интересна ваша дружба, - незлобно ухмыльнулся Гвин. - Ты умеешь ловить лесное зверье?
Кузнец задумался. Он мог гораздо лучше: он мог их призывать. Он мог любого привести, будто на ниточке. На заклание. Утверждая их в неверии ему. Подрывая доверие. Уничтожая что-то в собственной душе. В угоду богам или сидам. Нет, он не мог поступить так с этими теплыми живыми комочками, которые он даже сейчас ощущал повсюду. Они бегами под землей и на земле. Тут он понял, что стоял с закрытыми глазами. Поспешно раскрыл их, и взгляд упал на жирного грача, клевавшего что-то поблизости. А вот его почему-то Брайан не ощущал. Он поднял голову вверх, и понял, что не чувствует ни одной птицы. Это было странно и непонятно. Они ведь тоже были теплые. Так и не разобравшись с этим секретом, он, тем не менее, нашел единственный для него выход. И указал Гвину глазами на грача. Тот удивился.
- Грач? Птица? Достаточная ли это жертва?
- Я думаю, попробовать можно, - уперся Брайан.
Тревор, не дослушав их спора, ловко перекатился через спину, и уже запихивал дергающегося грача в поспешно сооруженный из собственного плаща кулек. Молча достав оттуда птицу, схватил ее за шею и передал Брайану. Тот с ужасом смотрел в глаза живому грачу. Те были расширенными и такими же испуганными, как у самого Брайана. Ему еще никогда не доводилось самому принимать участие в жертвоприношении. Да что тут говорить, хоть он был мужчиной и мечтал быть воином, убивать ему тоже пока не приходилось. Даже птицу. Особенно столь беззащитную.
- Что мне нужно сделать? - Побелевшими губами уточнил он у Гвина.
- Я не знаю, как это наступает, но ты должен отойти от нас, чтобы почувствовать себя достаточно одиноким и свободным. Затем освободи все мысли, кроме одной, самой важной для тебя. Сформулируй ее в виде вопроса или просьбы, адресуй ее, по возможности, кому-то одному. Можешь говорить вслух. Думаю, так будет лучше. Если мы помешаем, можем отойти как можно дальше. Чуть позже мы вернемся, и будем издалека следить, чтобы никто не потревожил тебя во время сна наяву. В процессе тебе нужно будет убить птицу и перемазаться в ее крови. Некоторые друиды даже жевали мясо жертвы или пили ее кровь, чтобы послание быстрее дошло до богов. Как происходит дальше, я не разумею. Может, ты нам чуть позже сам все расскажешь.
Брайан нахмурился и кивнул. Ему не нравилось то, что он должен был сделать. Но он признавал разумность этих действий. Он тоже не раз слышал от останавливавшихся в гостинице торговцев о подобных ритуалах, виденных ими в разных местах. Если это помогло обрести ясность ума одним, может, и ему поможет получить ответы на некоторые вопросы.
Брайан отвернулся от друзей и пошел в противоположную сторону. Нашел место, показавшееся ему достаточно удобным для возлежания, и присел на землю. Затем прилег. Потом снова сел, все еще крепко удерживая трепыхавшуюся птицу. Как же ему убить ее, при этом перемазавшись в крови? Он даже не задумывался над этим действом, когда во время весенних и осенних празднеств их исполняли старшие в деревни или пришлые друиды. Как не задумывался он и над действиями соседей, когда те резали дичь и скотину. Для них это была привычная работа. А он, как оказалось, не представляет, что сделать для умерщвления птицы. Разве что шею скрутить, как делала мать с курицей. Но такой метод не даст крови.
Тревору, наблюдавшему издалека за мытарствами Брайана, надоели его мельтешения. Либо ему стало жалко продлевать мучения птицы. Он достал откуда-то длинный боевой кинжал и, подойдя к Брайану, протянул оружие:
- Все, что осталось мне от деда. Аккуратнее с этим, - пояснил хмуро и, развернувшись, отошел к Гвину. Брайан еще успел заметить, как те, посовещавшись, удалились в гущу леса и скрылись. А затем обратил свой взгляд на вторую руку, сжимавшую кинжал.
- Светлые сиды, к вам обращаюсь я за советом, вы ближе всего к людям. Не знаю, как умертвить птицу, но я справлюсь с постыдным страхом во славу вашу и дабы получить ваше покровительство. Помогите мне познать свою силу, понять, есть ли она во мне, и как ее призывать.
С этими словами Брайан вонзил кинжал в грудь птице. Грач истошно захрипел и сильнее забился в его руках. Брайан с ужасом смотрел на его муки и не мог пошевелиться. Лишь когда птица начала затихать, он опомнился, поднял перепачканные в крови ладони к лицу, и спрятал в них лицо. Провел ими по шее, вытер одну руку о штанину, а вторую прислонил к губам. Глаза еще больше расширились, когда он заставил себя слизнуть немного крови. Что же он творит? Верный ли это путь для обретения силы? Не идет ли он ложной тропой? Мысли, также истошно вереща, как умерщвленный им грач, метались из одного уголка черепа в другой. Брайан устало уронил голову на землю и уставился в землю. Видя теплые точки, боясь представить, не придется ли ему так же поступить и с ними. Теплые точки бежали к нему со всех сторон, словно пытаясь успокоить, поделиться теплом, ободрить. Они столпились вокруг него и, по одной, проникали прямо в его грудь. Брайан чувствовал, как разрастается в груди жар. И вместе с жаром уходила печаль, вина, боль, усталость, холод, голод. Все становилось неважным. Душа была доверху наполнена покоем и радостью. Внезапно он в голос расхохотался, освещая всю округу светом, который словно струился изнутри. Он не любил осень. Осенью мерзли его голые ноги. Брайан приподнялся на локте, повел рукой, и земля обогрелась, свежий иней, покрывший ее с утра, растаял. Кузнецу показалось этого недостаточно. Он дунул на ближайшее дерево, изо рта вырвался горячий воздух, он обжигал, но Брайана его жар не трогал. Подув на дерево, он словно увидел его изнутри. Все процессы в дереве замерли в ожидании зимы. Оно словно заснуло. Брайан подул сильнее, и тогда дерево будто проснулось, ожило, под корой забегали жучки, белка деловито начала расправляться с запасами, а веточки выпустили из себя почки. "Пусть будет весна!" - решил Брайан. Весна во всем лесу! Он засветился еще ярче, стал почти оранжевым, и тут до него донеслись крики.
- Нет, Брайан, нет, ты спалишь себя! Стой! - Что за жучки кричат ему? Пылающие огнем глаза Брайана недовольно повели вокруг и узрели двух людей, которые мешали ему. Он повел рукой, от нее исходил жар. И вдруг все кончилось. Брайан будто проснулся.
- О Боги, что я натворил? - Ужаснулся недоучка. - Я хотел спались вас...
- Видимо, - без искреннего веселья хохотнул Гвин. Тревор коротко кивнул в подтверждение.
- Мы видели, как ты упал на землю, и решили наблюдать издалека. Сначала не происходило ничего страшного. Точнее вообще ничего не происходило. Потом нам показалось, что ты начал шевелить руками, и земля под тобой светилась. Потом ты сам засветился. Стало очень тепло окрест. Нам даже послышалось дыхание весны. Затем ты встал, я увидел твои прозрачные глаза, тогда они еще были не огненные, и честно говорю, они напугали меня, - признался Тревор. - А потом ты дыхнул на дерево, и оно тоже ощутило весну. Ты пробудил всех его жильцов, и боюсь, теперь они не переживут зиму. У них нарушились все жизненные процессы. А потом ты решил перестроить жизненный цикл всего леса. Ты вобрал в себя огромную массу силы и начал буквально гореть огнем. Твои глаза пылали, словно вечернее зарево. Гвин сказал, что сейчас ты сожжешь самого себя, и мы решили вмешаться.
- Обычно в божественный процесс не вмешиваются. Нельзя нарушать единения друида с природой и богами, но мы очень испугались. И за тебя, и за лес, и за себя, что уж тут скрывать, - уже успокоенный, Гвин вновь позволил себе пошутить. - Думаю, тебе все-таки для начала нужно как-то научиться себя контролировать. В бессознательном состоянии к силе пока лучше не прибегать. Думаю, это может быть опасно для окружающих и тебя самого. Ведь ты нас не слышал. Я вообще не знаю, как ты сумел вовремя остановиться.
- Это все ужасно, - прошептал Брайан. - Я уничтожил животных, - я чуть не убил людей. Кто же я? Злой фейри?
- Да нет, ты просто необученный колдун. Мы найдем тебе наставника, и все кончится.