И словечко это. Его произносили чуть ли не как заклинание. По замыслу произносящих долженствующее объяснить самый подлый поступок. Объяснить и обелить.
— Политика, — повторил его и мастер Бренн, — а точнее, мне требовалось заручиться поддержкой одной знатной и влиятельной особы. Одного из крупных владетелей. Он желает расширить свои земли за счет таких вот вольных селений. Ну, вроде того, откуда вы вернулись. А чтобы тамошние жители с большей охотой шли под руку владетеля, требовалось их попугать. Устроить что-то вроде набега. С пожарами. И да, сэр Андерс. Желательно, с кровопролитием. Чтобы поняли, что лучше иметь хозяина, который, хоть и оброк будет собирать, но и защищать тоже.
На пару мгновений повисло молчание — соратники колдуна переваривали сказанное им. Очень уж неожиданно это прозвучало. Непривычно. Как если бы собака закричала петухом.
— Но какой владетель мог пойти на такое? — затем вопрошала Равенна.
— Барон фон Ярхольм, — было ей ответом.
— Герберт фон Ярхольм?! — сразу вскинулся сэр Андерс, и мастер Бренн молча кивнул в ответ. — Но это же мразь! Не барон, не владетель, а, скорее, главарь разбойничьей шайки! Такой сброд в его дружине служит. И не столько оброк собирает, сколько грабит… да-да, я не преувеличил, грабит подданных. Его молодчики приходят в деревню… произвольно выбранную, на которую левая пятка этого барона укажет. И тащат, что приглянулось… что показалось мало-мальски ценным. Да при этом еще то над девкой какой надругаются… в том числе по очереди все над одной. То кого-нибудь изобьют. Просто так, потехи ради. Сам король о его весельях наслышан и пальцем грозил — нельзя, мол, так. И даже понтифик угрожал отлучить от церкви. Да не решился. Дед-то этого Герберта в поход по благословению Святого Престола хаживал.
— Именно! — так отметил последнюю фразу рыцаря мастер Бренн. — И захватил в этом походе кое-что, теперь способное помочь нам против тех безобразий, которые обрушились на мир. Пелена, Скверна, демоны, мертвяки. Когда я узнал, что та вещь находится у барона фон Ярхольма, я предложил ее выкупить, но барон отказался. У вас ведь, благородных, отношение к много чему… своеобразное, прямо скажем. Принять монеты в обмен на что-то считаете для себя унизительным — не торгаши какие-то, чай. А вот, скажем, отобрать такое же количество монет у того, кто слабее — вполне не прочь.
— Я нет, — твердо заверил колдуна сэр Андерс.
— Это я только для примера, — примирительно молвил тот, — речь о том, что у каждого своя цена. Необязательно измеряемая в серебре или золоте. Что до барона фон Ярхольма, то он, отказавшись от денег, согласился уступить мне эту вещь в обмен на услугу. Какую — я уже сказал.
— Надо было мне сказать, — посетовал Освальд, — я про… вещь эту. Тряхнул бы стариной, да и выкрал из баронского замка.
— Увы! Могло бы не получиться, — молвил на это мастер Бренн, — а ссориться с такими людьми как барон себе дороже. Слишком могущественен, слишком влиятелен… понятно же! Раз даже король не может прекратить его бесчинства. Зато в качестве союзника такой человек может оказаться нелишним.
— А о какой вещи, собственно, речь идет? — поинтересовалась Равенна. — Ну, из баронского замка… и которая очень важна для нашего общего дела?
— Я объясню, — отвечал тот просто, — все объясню. Но по порядку. Прошу за мной.
В сопровождении своих соратников и подопечных мастер Бренн прошел в другую комнату. Стены которой были сплошь заняты полками с книгами и свитками. Несколько свитков и книг валялись также на небольшом столике. За него-то и сел старый волшебник, на единственный в комнате стул. Остальным, по понятным причинам, садиться не предлагая.
— Бытует мнение, — начал он, — и церковники его охотно поддерживают… если вообще не насаждают, что походы по благословению Святого Престола начались с приходом пресловутой пелены. Мир, мол, погряз в ереси и прочих грехах настолько, что оказался недостоин солнечного света. Как и высшей защиты от адских сил. И только искоренение темных, еретических и просто ложных культов… включая мерзкое колдовство, разумеется, позволит человечеству искупить свою вину. И снова наслаждаться животворящими солнечными лучами.
— А на самом деле?.. — осторожно спросила Равенна, уловившая в голосе наставника иронию.
— Не скажу, что все совсем наоборот, — отвечал мастер Бренн уже совершенно серьезно, — потому что походы эти и после появления пелены совершались. Но если говорить о самом главном походе… крупнейшем и наиболее успешном вторжении в южные пустыни, то пелене… и всему, что ей сопутствовало, поход этот прямо предшествовал.
— Вот как! — сэр Андерс не удержал удивленного возгласа. — Выходит, дед солнце видел…
А затем добавил — с ощутимой грустью в голосе:
— Хотя, что с того? Я ж его почти не помню.
— И дед ваш, благородный сэр, — подтвердил мастер Бренн, — и Робар фон Ярхольм, предок нашего злополучного барона. И много кто еще. Зря, что ли хронисты тех времен писали об изнуряющей жаре, иссушающем зное. И, собственно, о дневном светиле, которое в тех краях… я цитирую: «в зените было ослепительным нестерпимо и выжигало все живое».
На несколько мгновений его соратники замолчали — так поразило их услышанное. А то и даже завидовали предкам, включая участников похода. Пусть и приходилось им несладко.
Затем мастер Бренн снова взял слово.
— Скажу даже больше, — молвил он, — ваш дед, сэр Андерс фон Веллесхайм, был, похоже, одним из последних людей, кто смог насладиться солнечными днями. Потому что уже в более поздних летописях упоминаний о таких днях не сыскать.
— Так это что же получается! — воскликнул Освальд, воодушевленный неожиданным, свалившимся ему на голову, откровением. — Всевышний разгневался на своих чад неразумных… за то, что они начали воевать… убивать друг дружку. Вот и наслал пелену?
— Не все так просто, — строго возразил мастер Бренн, — хотя… без участия Всевышнего тоже не обошлось. И кстати. Не уверен, знаете ли вы, но там, на юге, тоже чтят Всевышнего. Хотя ритуалы совсем другие. И Святого Престолу тамошние духовные лица не подчиняются.
— Ересь, — так отозвался, не удержавшись, Андерс фон Веллесхайм.
— С точки зрения нашего понтифика — несомненно, — отвечал мастер Бренн с легкой усмешкой, — тем более что независимость священников из тех земель — только цветочки. А вот ягодки: если в наших краях колдунов, ведьм или просто слишком умелых врачевателей принято пытать и жечь на кострах, то на юге к магам… так там называют волшебников, относятся просто как к представителям другого ремесла. Вроде портных. Ну или кузнецов.
— В нашей деревне кузнец жил на отшибе, — вспомнил Освальд, — и просто так, в гости, к нему старались не ходить.
— Суеверие, оставшееся от языческих времен, — небрежно парировал мастер Бренн. — Когда любой, кто умел изготовлять что-то сложнее дубинки, тоже мог сойти за колдуна. А что уж говорить о том, кто способен придавать любую форму металлу… который остальным казался твердым до незыблемости. Но вот в городе кузнец может жить через улицу от тебя и иногда распить с тобою же по кружке пива в ближайшем кабаке. Поразумнее в городах народ потому как…