Немного помолчав, он продолжил:
— Но переходим к делу. Одной из целей того похода было как раз истребить магов. Да заодно покарать нечестивых правителей, этих магов привечавших да позволявших им безбедно существовать.
— Но маги объединились и в отместку наслали на нас пелену, — снова бесцеремонно вклинился в рассказ Освальд.
— Подожди, мой молодой и нетерпеливый друг, — добродушно молвил мастер Бренн, — снова повторюсь, что не все так просто. Маги не объединились… потому что к объединению не склонны. На нашу беду. Таковы уж издержки стези волшебника: учение часто требует уединения, подлинное мастерство — одиночества. Так, чтобы не отвлекали и не мешали завистники, глупцы… или даже просто собратья по ремеслу, в мастерстве тебе уступающие. Чтобы не пришлось, вместо того, чтобы собственные умения совершенствовать, новые знания постигая, что-то объяснять этому… уступающему. Спорить с ним. Да, у нас бывают ученики…
На этих словах Бренн повернулся к Равенне, и та выпрямилась с гордостью и легкой улыбкой.
— …но по одному и редко. Из-за этого волшебник привыкает к собственной нелюдимости. Отчего действовать с кем-то сообща им… нам очень трудно. Хотите — верьте, хотите — нет. Так что объединиться маги не смогли. Погибли порознь. За исключением тех, кому удалось скрыться, конечно.
— И один из тех, кто скрылся, — снова последовала реплика от Освальда, — он-то и устроил все эти каверзы. Отомстил… так сказать.
— И да, и нет, — было ему ответом, — рад, конечно, что на этот раз ты оказался почти прав. Но едва ли тем магом двигала месть. Скорее уж, чувство самосохранения. Но почему вышло именно так, а не иначе… чтобы понять это, стоит вспомнить об еще одной цели того похода.
— Священные реликвии, — припомнил сэр Андерс, и мастер Бренн одобрительно кивнул.
— Именно! — были его слова. — В южных землях находилось немало предметов, считающихся в наших краях священными. И оставлять их в руках еретиков и мерзких колдунов казалось кощунством. В числе этих предметов была серебряная чаша, из которой, по преданию, обедал сам Всевышний, пребывая на земле в облике человека.
— Подожди, мастер! — вскинулась при этих словах Равенна. — Неужели ты веришь церковному преданию? Учитывая, как сами церковники относятся к нам…
— Я ничего не отрицаю, — веско возразил Бренн. — Понимаю, ты не забыла, как попалась инквизиции, как тебя пытались сжечь… да и можно ли забыть такое. Но отвергать чью-то правоту только потому, что этот «кто-то» принадлежит к враждебному лагерю, согласись, не очень-то мудро. В конце концов, если какой-нибудь проповедник… или даже инквизитор заявляет, что дважды два равняется четырем, это не значит, что для меня оно должно равняться трем, пяти или десяти. Не говоря уж о том, что чаша эта, как оказалось, определенной силой все-таки обладает. Независимо от того, насколько правдиво предание.
— И где сейчас чаша? — осведомился любопытный Освальд.
— На беду, она оказалась в руках одного из магов, Абдула аль-Хазира, — было ему ответом, — одержимого, похоже, идеей бессмертия или тайнами смерти. Так, во всяком случае, я понял из сохранившихся переписок аль-Хазира с другими волшебниками… такой способ общения даже для нас, нелюдимов, допустим. Так вот, если верить письмам, Абдул аль-Хазир много лет работал над трактатом, который он сам назвал «Законом мертвых». Сам трактат не сохранился. Но судя по письмам, маг познал-таки природу загробного мира. По крайней мере, думал, что познал.
— Не зря дьявола называют отцом лжи, — как бы невзначай, мысля вслух, проговорил сэр Андерс, — вполне мог внушить этому колдуну подобное ложное знание.
— Как бы то ни было, — невозмутимо продолжил мастер Бренн, — но в изысканиях своих аль-Хазир пришел к выводу, что потусторонний мир — вовсе не место для посмертного награждения праведников или наказания грешников. Во всяком случае, не в этом его суть и назначение. И да, сэр Андерс фон Веллесхайм. И понтифик Святого Престола, и священник из церквушки в захудалой деревеньке с готовностью признают подобные рассуждения такой дикой ересью, что даже сжигать за нее грешно. Ну, чтобы не осквернять священное очищающее пламя.
Сэр Андерс молча кивнул в ответ. Не уловив в словах волшебника иронии. А если и уловил, то не понял.
— Но мы не о правоте чужеземного мага говорим, — добавил колдун примирительно.
— А чем тогда является потусторонний мир? — не удержалась-таки от вопроса Равенна. — Ну, по аль-Хазиру.
— Просто иной формой сущего, — ответил ее наставник, — или, если угодно, просто местом, куда можно попасть. Живьем, смертного часа не дожидаясь. Там-то и укрылся, похоже, Абдул аль-Хазир, когда начался штурм. Так не хотелось ему попасть в руки врага. Во всяком случае, воины, ворвавшиеся в его башню, самого мага не нашли. Зато увидели свежие следы колдовского ритуала. Зеркало… затененное, словно покрытое копотью. Горящую рядом с ним масляную лампу.
— А чашу?
— А священную чашу наш маг прихватил с собой.
— Зачем? — почти хором, перебивая друг дружку, вопрошали Равенна, Освальд и сэр Андерс. И только обычно немногословный Сиградд вновь промолчал.
— Трудно сказать, — мастер Бренн развел руками, — поскольку «Закон мертвых» то ли сгорел, то ли Абдул аль-Хазир тоже забрал его с собой, роль чаши в ритуале неизвестна. Я могу лишь предположить, что святая реликвия потребовалась магу для защиты от нечисти, которой потусторонний мир наверняка кишит. Так же как простые люди… в мире живых осеняют себя символом круга, разделенного на четыре части. Здесь примерно то же. Только сильнее. Но суть не в этом. Гораздо больше для нас значат последствия попадания священной вещи в мир духов и демонов. А последствия эти — вон они, перед нами. Достаточно просто выглянуть в окно.
— Объясни, мастер, — не понял сэр Андерс, — какая тут связь?
— О, на обитателей потустороннего мира, — услышал он в ответ, — темных, по крайней мере, присутствие по соседству священной чаши действует, похоже, как лесной пожар — на зверей и птиц. Что делают звери, когда поблизости горит? Бегут из леса целыми стаями. Чувствуя опасность и стараясь оказаться от нее как можно дальше. Вот так же от чаши разбегаются демоны и им подобные. А наиболее… хм, шустрым удается прорваться в наш мир. Или уж точно приблизиться к границе между мирами, отравляя наш мир. Отсюда Скверна, отсюда нежить и одержимые. И конечно эта трижды проклятая пелена.
— А-а-а! — сообразил Освальд. — Так нам надо просто сгонять в загробный мир и вернуть чашу назад! Всего-то и делов…
Если это и была попытка пошутить, то неудачная. Даже тени улыбки не промелькнуло на лице мастера Бренна. С совершенно серьезным видом он кивнул, а затем произнес:
— Просто или нет, но один из предметов, использованных в том ритуале… я говорю о лампе, нам еще предстоит разыскать. Зато затененное зеркало, как я уже говорил, находится у барона фон Ярхольма. И он согласился нам его уступить. Условия? Что за условия, тоже сказал. Тем более что благодаря вам они вроде выполнены.