Медведь поднялся и шагнул было к стреляющим, желая поучаствовать в соревновании, но в этот момент что-то случилось, и индейцы подняли страшный крик. Они принялись размахивать руками и быстро разделились на две группы. Голоса женщин слышались громче остальных. Медведь снова сел, решив, что не стоило приближаться к своим разбушевавшимся врагам, так как они с лёгкостью обратили бы своё раздражение против него. Но вспыхнувшая ссора вскоре утихла, и Плоскоголовые разошлись.
До его слуха доносились только чужие языки. Это был странный мир, в котором Медведь не понимал ни слова. Это была страна врагов.
Когда вернулся уходивший куда-то Рэндал, жена дала ему поесть и села рядом с ним. Медведь внимательно смотрел на сестру, изучая её взгляд и жесты. Кем был для неё этот светловолосый мужчина, давший жизнь её сыну, ласкавший её ночами, приносивший ей мясо с охоты и красивые одеяла из таких больших лагерей белых людей? Похоже, что она успела наделить его всеми лучшими качествами, которыми обладали воины её родного племени, хотя он никогда не привозил вражеских скальпов и не отправлялся с её соплеменниками в военные походы. Она считала его не просто сильным, каким в её глазах был настоящий воин, но гораздо более могущественным и важным. Он дарил ей платья, о которых другие девушки в племени не могли даже мечтать. Ей не приходилось бесконечно мездрить шкуры, чтобы шить из них одежду, хотя она с удовольствием выделывала кожу, чтобы сшить мужу мягкую куртку и мокасины. Как и все женщины, она ставила палатку, собирала поклажу в дорогу, разводила костёр и всегда имела наготове что-нибудь к обеду. Ей нравилось ухаживать за ним, потому что он был ласков, никогда не бил её и очень много разговаривал с ней, несмотря на то, что она ещё едва понимала английскую речь.
Рэндал Скотт сильно изменился характером с момента первой встречи с трапперами. Шесть лет жизни в краю, не знающем милосердия, оказали влияние на самые стойкие привычки, привезённые из мира цивилизации. Теперь вид растерзанных мертвецов не приводил Рэндала в дрожь. Его одежда впитала в себя пороховую вонь многих кровавых стычек с дикарями. Он учился выживанию в пустынной прерии и среди крутых утёсов у Джека-Собаки, Джима Бриджера и Джо Мика. Под конец первого года своего пребывания на Западе он бок о бок с Саблетом и Кэмпбелом рубил деревья для постройки форта Вильям. Он был одним из тех, кто вместе с Бриджером уничтожил деревню воинственно настроенных Банноков, после чего к трапперам пришла выкурить трубку дряхлая старуха, плача, что все мужчины племени погибли. Вместе с другими охотниками он снял шапку с головы в знак глубочайшего восхищения и уважения, когда доктор Уайт и доктор Спалдинг привезли на Рандеву 1838 года своих белокурых невест. Как ещё могли выказать грязные и пропахшие потом мужчины своё почтение? Кто-то достал американский флаг и запел гимн. Потрясённые нежным обликом светлокожих незнакомок индейцы устроили в тот день колоссальный парад.
Рэндал умел веселиться, умел быть спокойным, умел собирать всё своё внимание в нужный момент. Но сейчас он сидел перед костром непривычно возбуждённый. Медведь не видел его таким никогда. Рэндал выглядел больным.
– Что беспокоит Ичи-Мавани? – спросил о нём Медведь Джека.
– Ты не поймёшь, – пожал плечами Собака. – Один человек показал ему маза-скази [xxxi]. Жёлтый металл дурно влияет на него, насылает болезнь на его сердце.
– Странно. Это лишь металл. Он бывает в маленьких кусочках и в виде песка, но в нём не живёт злой дух.
– На некоторых белых людей маза-скази действует хуже самого злого духа.
Медведь поднялся и, шагнув к Рэндалу, сел перед ним и заглянул в его глаза. Тот странно дёрнулся и вдруг застыл. На несколько мгновений Рэндал перестал видеть что-либо вокруг себя, шумный людской говор, топот лошадей и индейские песни провалились в тишину. Перед глазами возник грубо сколоченный сарай, возле которого ковырялись в земле грязные фигуры, затем вспыхнула на солнце вода и тут же окрасилась кровью.
Джек-Собака наблюдал за приятелем, разинув рот. Затем Медведь поднялся во весь рост. Встал и Рэндал, помотав головой, словно сбрасывая что-то с себя. Индеец сделал отрицательный жест рукой и сказал твёрдо:
– Хечон шни йо. Эчи чийе. Не делай этого. Я тебе не советую.
– Токхечаэ? Почему? – удивился Скотт и сию секунду повернулся к Джеку. – Да и чего не делать? О чём он?