Пальцы Валерия тонут в мягкой волне девичьих волос.
— С каждым днем я все больше люблю тебя, Валерик, — счастливо шепчет Маро.
— Правда? Значит, ты бы не хотела, чтобы меня упрятали в тюрягу?
— Ой, да что ты меня пугаешь?
— В таком случае, помоги мне маленько. Считай, что наша любовь и наше будущее счастье теперь в твоих руках!
— А что я могу сделать?
— Ну, например, сказать тому рабочему парню несколько слов: мол, подслушала разговоры Валеркиных дружков — а их у него много! — и боюсь, что если ты не отступишься, они устроят тебе «темную»…
— Ой, Валера, не пойдете же вы на такое!
Маро отпрянула от него: серые, густо обведенные тушью глаза округлились в испуге.
— Да я и не собираюсь! Просто надо напугать этого малого, чтобы не наломал дров. Пока не поздно.
— А может, я с ним иначе поговорю? Ласково, душевно. Скажу, Валера мой так переживает! Простите его на первый-то раз!.. И простит: ведь сердце у него не каменное!
— Как бы еще больше не осмелел, поняв, где слабинка, — хмуро пробормотал Валерий.
— Нет, Валер, поверь! Я ему такими словами скажу, такими словами… лед и тот растает!
На ее глаза навернулись слезы.
На следующий день Маро караулила у заводских ворот.
Когда рабочий люд повалил гурьбой из проходной, она справилась у отделившегося от толпы паренька: который тут Ким Котков? Тот оглянулся, показал. Но подойти сразу не осмелилась. Тихо плелась за ним до самого общежития.
«И зачем наши парни затеяли драку с такими верзилами? Разве их запугаешь?..» — подумала девушка.
Она потопталась у общежития и собралась уж было восвояси, как вдруг увидела Кима, который вышел из подъезда с портфелем в руке и отдалялся, набирая шаг, — видно, снова спешил по своим неотложным делам, наверное, в школу.
Маро бросилась следом за парнем, обогнала его, резко обернулась и, поскользнувшись на наледи, вдруг шлепнулась на тротуар.
— Не уверен — не обгоняй! — пошутил Ким, помогая ей подняться на ноги.
— Ой, спасибо!.. — сказала Маро, убирая растрепавшиеся волосы под вязаную шапочку. — Здесь так скользко, а песком не посыпали…
— Не ушиблись? — сочувственно справился он.
— Колено немножко… ничего, пройдет.
— Обопритесь на мою руку, я провожу вас, — предложил Ким.
— Ладно, до автобуса, — не стала она ломаться. — Меня зовут Маро.
— А меня — Ким.
— Вы на заводе работаете?
— Совершенно верно, на механическом.
— Постойте, а ведь я слышала про какого-то Кима с этого завода! От своего двоюродного брата…
— Вот как! А он кто, ваш двоюродный?
— Валерий Кызродев… знаете такого? — Маро и не заметила, как назвала имя Валерия и даже фамилию, позабыв о строжайшем запрете.
— Есть такой. Лично известен, — Ким недоверчиво глянул сверху вниз на модно одетую девушку. — Ну и как обо мне отзывается ваш братец?
— Если бы вы знали, что с ним сейчас происходит! Совсем похудел от горя, нос один на лице остался… Он что, подрался с вами?
— Было дело…
— Наверно, пьяный был… хотя он к вину нечасто прикладывается. И вообще он хороший парень! Мухи не обидит, не то что… он очень мне дорог… и всей нашей семье конечно…
Ким заметил, как вспыхнуло нежностью лицо девушки, и окончательно уверился в своей догадке насчет степени их родства.
— Итак, вас ко мне подослал Валерий Кызродев? — спросил напрямик.
— Да что вы?! — испугалась Маро. — Нет. Я просто от подружки иду. Мы с ней когда-то вместе в медучилище поступали, но она сдала экзамены, а я завалила… Теперь я в парикмахерской работаю. Приходите, постригу! Я уже мастер…
— Спасибо, наведаюсь как-нибудь, — ответил Ким, проникаясь сочувствием к этой бесхитростной девушке.
— Да-да, приходите! — обрадовалась Маро. — Волосы, вижу, у вас хорошие, такую славную стрижечку сделаем… А Валерка мой очень убивается! Он что, опасное натворил?
— Да как бы вам сказать… — Ким не решился на точное определение.
— А вы поверьте мне: он парень неплохой! Может, простите?.. У него же еще молоко на губах не обсохло… находит иногда блажь и дурость…
— И я не злодей, Маро. Постараемся, чтобы вашего братца и его приятелей наказали не слишком строго.
Когда Маро садилась в автобус, личико ее сияло радостью выполненного долга.
«Вот и разберись в этих сложностях жизни! — думал Ким, продолжая свой путь. — Человек совершает грязный поступок, такой, что впору бы от него отшатнуться с омерзением, — но кто-то его любит чисто и преданно, сокрушается душой из-за него. Да и сам он, наверное, умеет найти в себе и доброту, и ласковое слово… Нет, не соскучишься в этой жизни!»