Наконец Эля прервала его:
— Ким, скажи прямо… ты о ней думаешь?
Спросила едва слышно — настолько невыносимо было для нее произнести эти слова, но и не высказать их уже не могла.
— О ком это ты?
— О той, из редакции…
Ким смешался, набрался было духу снова отшутиться, однако ответил серьезно, не подымая глаз:
— Не знаю, Элечка… Я сам не понимаю, что со мной происходит.
Эля, хотя, наверное, уже и подготовила себя к любому ответу, не смогла сдержать накопившихся чувств:
— Дурак!.. Как говорили в старину: с суконным рылом — в калашный ряд… Разве ты не видел, какой у нее жених? Сам из себя красавец, даже по телевизору его показывают, к тому же говорит как складно… А от тебя железом да смазкой несет за полверсты! Как же, очень ты нужен этой фифе, разве что описать твои трудовые подвиги — и то лишь чтоб отблагодарить за чудесное свое спасение от этих шакалов… Дурак ты и дурак!
— Может, ты и права, Эля, — сумел сдержаться Ким. — Но я ничего не могу поделать с собой.
— Нашел тоже красавицу, цаплю длинноногую! А глазищи на лице, как у совы!.. — Теперь она кричала зло и нервно, мечась по комнате, не отдавая себе отчета, что делает самую непоправимую глупость: бранит соперницу.
— Успокойся, — попросил Ким уныло, уже понимая, что ее не уймешь ничем.
— Не успокоюсь! Я ведь не из-за себя, а из-за тебя воюю… — Она подбежала, горячими руками запрокинула его голову. — Все равно у тебя с ней ничего не получится! Зря только изведешь себя, а после будешь каяться…
— Может, и буду…
— А я-то, дурища, планы строила: будем вместе, квартира есть, все есть… и мама к тебе хорошо относится… Неужто не надоело тебе в общежитии?
— Я тоже этого хотел, Эля. Честно тебе говорю… а теперь вот все рухнуло…
— Да чем я хуже ее? Чего во мне недостает? — Эля даже обвела себя изумленным взглядом.
— Я и сейчас могу повторить, что ты чудесная девушка, каких мало, или даже вовсе нету… Мне с тобою было очень хорошо. И рядом с тобою — это я тоже знаю, — я бы твердо стоял на ногах…
— Но я же не изменилась, хуже не стала! Что же ты отрекаешься от меня?
— Понимаешь, просто стоять на ногах — этого, наверно, еще недостаточно. Надо мечтать, пускай даже о самом недостижимом, пытаться взлететь…
— Гляди, взлетишь орлом, а сядешь курицей!
— Вполне возможно. Вот с этим я спорить не стану.
— Ну, правильно. Большого риска нету — ведь ниже земли все равно не упадешь. Только попомни, Ким, мои слова: эта земля будет для тебя уж не мягкой, цветущей, а мерзлой и твердой, как камень! — Эля не заметила, как в ревности и гневе заговорила высокопарно, подражая Киму.
— Запомню твои слова, обдумаю. Но вся беда в том, что я ни о чем сейчас не могу спокойно думать… И давай, Эля, прекратим этот разговор, покуда вдрызг не рассорились… извини, но мне, наверно, лучше уйти.
— Не уходи, Ким!
— Мне надо побыть одному… разобраться в себе.
— Не отпущу! — разрыдалась Эля, бросаясь Киму на шею, спрятала мокрое лицо на его груди.
Ким, почти машинально, гладил волосы, плечи девушки, убеждаясь с отчаяньем, что даже это не доставляет ему удовольствия.
Заглянув в отцовский шкаф, Валерий увидел книжку в сером переплете. «Следственная практика» — прочел на обложке. Взял в руки, полистал, на одной из страниц обнаружил описание того, как было раскрыто загадочное убийство… ого, как интересно, не оторвешься, как в кинодетективе… пришлось подтянуть стул и устроиться поудобней.
На соседних страницах были изображены типы человеческих лиц — очень разные, но в большинстве своем мрачные и отталкивающие, будто на уличном стенде «Их разыскивает милиция». «Каких только рож не бывает на свете!» — брезгливо подумал Валерий.
Но, оказывается, эти типы, приметы лиц были помещены здесь для того, чтобы научить методике составления устного портрета со слов очевидца: какие встречаются формы головы, затылка, лба, носа, глаз, губ, даже ушей… еще особые приметы.
«Интересно, а какие у меня особые приметы — чем характерно мое лицо? Наверно, брови — густые, черные. А ведь брови всегда можно убавить, подбрить… Но вот ложбинку на подбородке не спрячешь… кстати, об этом здесь тоже сказано: „… подбородок крупный, выдающийся вперед, с поперечной выемкой“». Будто именно о нем написано.
Валерий обиделся, отшвырнул книгу, взял другую. «Уголовный кодекс РСФСР». Тоже перелистал несколько страниц, углубился в текст… его вдруг бросило в пот: потому что несколько статей так или иначе можно было, при желании, примерить и к нему самому. И за них полагалась соответствующая кара… впрочем, оказалось, что человека можно закатать в тюрьму и за такие малозначительные, на его взгляд, проступки, о которых он даже не подозревал, что они преступны: за вовлечение в пьянку несовершеннолетних, за ношение холодного оружия, за угрозу другому человеку, за распространение непристойных фотографий… Вот тебе и шалости!..