Исследовательские лаборатории больницы были оборудованы по последнему слову техники. Когда я очутился в коридоре, меня окатила волна воспоминаний. Ведь в своё время я бывал тут довольно часто. Перед моими глазами промелькнуло немало тяжёлых сцен. Я вспомнил котёнка, сбитого тачкой. И обезьянку, подавившуюся кукурузой. И двух маленьких собачек, которые сцепились прямо в коридоре и кусали друг друга до тех пор, пока ковёр не покрылся кровью. Сейчас приёмная была пуста. Я посмотрел на часы, висевшие над стойкой регистратуры: 16:30. Молодой мужчина, сидевший за окошком, шелестел страницами книги регистрации. Я сказал, что мне надо повидать доктора Карпентер, и назвал своё имя. Мужчина снял трубку, набрал номер и связался со своим начальником.
Спустя пару секунд доктор Карпентер вошёл в приёмный покой так быстро, что полы ослепительно белого халата развевались за его спиной.
- Леон! Как я рад тебя видеть! - воскликнул он и заключил меня в объятия. - Как поживаешь? Я очень скучал по тебе.
Я тоже крепко обнял его. Мне нравились его чёрные волосы, ясные карие глаза, будто бы излучавшие свет, и приветливая улыбка. Мне тоже очень его недоставало. Когда мне случалось злиться на папу, меня охватывало смутное желание, чтобы доктор Карпентер стал моим настоящим отцом.
За спиной мистера Карпентера, на стене коридора, висело нечто, напоминавшее картину, но, приглядевшись, легко было обнаружить, что в серебряной рамке на фоне драпировки из тёмного бархата блестели три монеты: двадцатипятицентовик, десятицентовик и пенни. Это напомнило мне о первом дне работы доктора Карпентера в этой больнице, о его дебюте, состоявшемся пять лет назад. В тот день Джорджия проглотила сдачу, которую я уронил на пол кухни, и ей стало плохо. Доктор Карпентер решился на операцию, которая прошла очень успешно. Монеты на стене служили напоминанием о его первом пациенте. Засмеявшись, мистер Карпентер завертел меня, словно я был маленьким мальчиком.
Переведя дух, он спросил:
- Ты зашёл сюда лишь для того, чтобы поздороваться со мной, Леон?
Я не знал, как быть.
- Н-нет, - пролепетал я. Улыбка исчезла с моего лица. - Вообще-то я хотел побеседовать с вами. Конечно, если у вас есть время.
Меня вдруг охватила паника. Могу ли я действительно попросить его сказать мне правду о матери? Может, зря я всё это затеял?
- У меня полно времени, - ответил мистер Карпентер, указывая на пустой приёмный покой. - Теперь я в основном пропадаю не в операционной, а в исследовательской лаборатории. Это совсем не то, что лечить. Но дело важное.
Он положил руку на моё плечо и повёл меня по длинному коридору с тянувшимися по обе стороны закрытыми дверьми. Кабинет мистера Карпентера находился в самом конце коридора. Он жестом предложил мне сесть в стоящее перед его столом низкое голубое кресло. Стол мистера Карпентера, покрытый блестящим стеклом, был пустым, если не считать бумаг, аккуратно сложенных в стопку, книги регистрации и телефона. Стены кабинета украшали фото животных в рамках - по-видимому, тех, которых он в своё время вылечил. Доктор Карпентер сел за стол. Потом он наклонился вперёд, положив руки на стол, и улыбнулся мне.
- Твой визит - настоящий сюрприз для меня, - сказал он. - Я очень рад тебя видеть. О чём ты хочешь побеседовать, Леон? Наверное, есть темы, которые не очень-то удобно обсуждать с матерью.
Я засмеялся. Сам не знаю почему. Это вышло невольно.
- Тебе часто удаётся общаться с отцом? - спросил он и подпёр подбородок рукой, пристально смотря на меня своими ясными карими глазами. - Как он поживает?
Я пожал плечами.
- Он звонит раз в неделю. Иногда я навещаю его в Чикаго. Но он далеко. Это совсем не то, что жить с человеком в одном доме... - Мой голос дрогнул.
Мистер Карпентер слегка нахмурил брови.
- Я понимаю, что ты имеешь в виду. Ну а как дела у Эла? В кого он влюблён на этой неделе? - смеясь, спросил мистер Карпентер.