Зазвонил телефон. Я вынул руку из брюшка цыпленка и, быстро вытерев её бумажной салфеткой, взял трубку.
- Да.
Это был Эл.
- Леон, где ты был? Я дозваниваюсь тебе уже полчаса.
- В лесу, - ответил я. - Со мной случилась такая странная вещь, Эл. На меня напали...
- Не приглашай Сандру на мою днюху, - перебил меня он.
- Что?
- Вычеркни её из списка приглашённых, - распорядился он. - Она оказалась придурочной. Устроила мне сцену лишь из-за того, что я опоздал на полчаса. А после всю дорогу норовила попасть мне мячом прямо в горло.
- Эл, - начал я вновь. - Я попал в жуткую переделку.
- Я не виноват в том, что выиграл у неё три сета подряд. Она какая-то прямо как маленькая. Когда я предложил давать ей уроки тенниса, она осыпала меня градом детских ругательств и гордо удалилась.
Я засмеялся.
- Просто вычеркни её из списка, хорошо? - настаивал Эл.
- Да ради бога, - отозвался я. - Кстати, ты упустил случай познакомиться с Джоанной. Я встретил её в лесу.
- Надо же! - огорчился он. - Я очень хотел с ней повидаться. Надеюсь, ты пригласил её на вечеринку?
- Я пытался, - пробормотал я. - Но так получилось.
- Прости, я должен идти, - прервал меня Эл. - Мои сёстры устроили возню наверху, а я за ними присматриваю.
Он повесил трубку, прежде чем я сумел вставить слово. Я тоже повесил трубку и вернулся к своему цыплёнку. Вскоре ужин был готов. Я заправил постным маслом зелёный салат и поджарил картошку на гарнир к цыплёнку. Я поставил всю еду на стол и посмотрел на часы. Скоро семь, а матери всё нет.
Интересно, что она там делает? Неужели она совсем потеряла счёт времени? Я опять посмотрел на сарай через окно. Я не хотел, чтобы ужин остыл. Кроме того, мне не терпелось рассказать матери о странном нападении на меня летучих мышей и о найденном Джорджией оторванном пальце. Открыв заднюю дверь, я сложил ладони рупором и позвал мать. Ответа не было. Две малиновки подняли головы и поглядели на меня. Я пошёл к сараю, и они упорхнули.
- Эй, мама! - позвал я, подходя к двери.
Острый химический запах ударил мне в нос. Так пахнет в поликлинике. Я услышал изнутри мягкие, но необычайно странные звуки. Тогда я попробовал открыть дверь. К моему удивлению, она оказалась незапертой.
- Мама? - опять позвал я, распахивая дверь.
Я увидел в сарае много всякого оборудования. Груда ящиков и коробок громоздилась до самого потолка. Мать держала в руках какое-то существо.
Может, это оно производило поразившие меня странные звуки. Это было маленькое розовое животное. Мать держала его в одной руке, готовясь сделать ему укол огромным шприцем.
- Мама, что ты делаешь? - спросил я.
Она повернулась, и её лицо исказилось гневом.
- Свали! - крикнула она. - Проваливай! Свали! И никогда больше не подходи к этой двери!
Я попятился назад, задохнувшись от возмущения, и закрыл за собой дверь.
Мне никогда не доводилось видеть мать такой сердитой. Мои ноги дрожали, когда я ковылял назад к дому. Почему она так орала на меня? Почему она так странно себя вела? Мои глаза наполнились слезами. В последнее время моя родная мать стала для меня совершенно чужой и непонятной. Я почувствовал себя безнадёжно одиноким. Это ж надо: я боялся собственную мать! Некоторое время мы с матерью ели молча. Она не отрывала глаз от тарелки и поглощала пищу так быстро, будто поставила себе целью покончить с ужином в рекордно короткий срок. В доме слышны были лишь стук вилок и карканье увечной вороны, доносившееся из моей комнаты.
- Мне очень жаль. Прости, - проговорила мать, поднимая наконец глаза. - Я не хотела орать на тебя. Так уж вышло.
Глубоко вздохнув, я потребовал ответа:
- Почему так вышло?
Мать почесала макушку, и пристально посмотрела на меня.
- Я занята очень важной работой, - сказала она. - Она не терпит постороннего вмешательства. Чтобы достичь успеха, очень важно соблюдать временной режим. - Мать улыбнулась (впервые за последний месяц!) и добавила: - Нет желания сыграть в балду?
Мы прошли в гостиную и приготовили карандаши и бумагу. Мать начала придумывать несуществующие слова, я ей в этом подыграл. Мне показалось, что в мире вновь установился порядок.
Теперь всё будет так, как прежде.
Я осмелел и решился задать ей не вполне удобныйвопрос:
- Мама, какой работой ты сейчас занимаешься?
Мать судорожно сглотнула. На её скулах проступили желваки.
- Я не могу тебе об этом сказать.
- Почему? Неужели ты не доверяешь мне, мама?
- Мне нельзя об этом говорить. Пока работа не завершена, я не могу обсуждать её ни с кем.