— Вова, мы уезжаем в Крым! Вот это Коля. Тут круто! Приезжай потом в Крым!..
Последние слова Малыша заглушил свисток отходящего экспресса Душанбе—Лазурный берег. «Ну вы, ребята, схакуете!» — подумал я, но сообщить этого ни Эдику, ни Родригесу уже не мог.
Коля оказался вполне приличным молодым человеком. С ним была еще пара молодцов, и один из них — Саша по кличке Ворона — предложил мне поселиться на время у него. Ну что ж, why not? До Вороны мы дошли минут за десять. Он жил на улице Коммунальной, параллельной проспекту Айни, недалеко от корпусов местного университета — что на полпути между площадью Айни и поворотом на аэропорт. Во дворе дома располагалось нечто вроде времянки — сарайчик с прилегающим крытым загоном, в котором стояла большая суфа (так здесь называют деревянные насесты в чайханах).
Не успели мы как следует познакомиться, как тут появляется еще один человек, некто Юрчик. Юрчик — местный армянин, в черных очках, по-пижонски прикинут, с ярко авантюрной внешностью. Живет он как раз в доме у поворота на аэропорт. Юрчик предлагает раскурить шалу со свежего урожая, которую он только что привез откуда-то из Денау.
— Ну что, Вовчик, давай дернем и пойдем гулять по городу! — обращается ко мне Ворона.
Коля замолотил папиросу, и процесс пошел. Косяк еще гулял по кругу, когда мне приспичило в туалет. Первая проблема обнаружилась в тот момент, когда я решил подняться с унитаза. Оказалось, что это требовало особого ментального сосредоточения, ибо в состоянии промежуточной полуприподнятости как-то спонтанно забывалось о конечной цели движения и мозг переставал посылать сигналы в центры опорно-двигательной системы, заведующие комплексным процессом поднятия. В итоге тело так и зависало над унитазом, а мозг в это время лихорадочно просчитывал опции, мало имеющие отношения к действительности.
Я совершил до десятка попыток, стараясь довести процесс последовательного осознания своих действий до состояния их полного физического осуществления, но мысль, словно заколдованная, постоянно срывалась в постороннюю мечтательность, а тело, лишаясь поддержки практического разума, вновь срывалось в расслабу бессознательного телепания, плюхаясь в бессильной немощи назад на толчок. Наконец невероятным усилием воли мне удалось-таки преодолеть первую космическую скорость и, резко дернувшись вперед, перенести центр тяжести за критическую черту, а затем, открыв дверь лбом, доползти на полусогнутых до суфы.
— Вовчик, что с тобой? — спросил Ворона. — Мы думали, тебя засосало! Вот, второй косяк докуриваем...
Я не мог не только курить, но даже сидеть. Развалившись на суфе, я с трудом проговорил, что никуда не могу идти и останусь здесь вплоть до возвращения в состояние вменяемости. Ворона, Юрчик и Коля пошли гулять, а я остался лежать, раскинув руки и уперевшись взглядом в небо, по которому плыли, словно мыслительная материя, высокие облака. Постепенно небесное пространство начало наполняться звучанием, вызвавшим у меня ассоциации с ревом небесного слона — ухыра-бурэ. Звучание усилилось. И вот уже тысячи небесных слонов неистово трубили инфразвуками, пронизывающими каждый миллиметр пространства, каждую клеточку тела, сливая его воедино с бездной эфирного океана. После первой слоновьей атаки пошла вторая, затем — еще одна, через какое-то время — еще. Прямо-таки Hannibal ante portas! Потом, чуть оклемавшись, я понял, что за рев ухыра-бурэ принимал шум самолетов, взлетавших и садившихся в пресловутом аэропорту за поворотом.
Через несколько часов, когда уже стемнело, вновь нарисовались Ворона с Колей. Я продолжал лежать в той же позе, в которой они меня оставили, но мозг уже работал вполне адекватно. Мне предложили подвигаться, чтобы отойти от маразма. В качестве профилактической прогулки было предложено сходить к Джурабеку — другану Вороны, живущему неподалеку. Мы вышли на улицу. В движении я окончательно пришел в себя. Над домом Джурабека дым пах, как смог в лондонском Сити в час пик. Жизнь вновь вступала в свои права.
После Джурабека мы пошли небольшой компанией гулять по городу. Вечерний Душанбе производил впечатление некоего курорта, засаженного густыми аллеями и застроенного ностальгическими особняками сталинско-сочинского типа. На улицах было полно народу. Повсеместно играла музыка, в чайханах сидели люди, с лотков продавали мороженое и всяческие вкусности, парочки гуляли по освещенному фонарями бульвару, а по проезжей части катили бесконечной чередой троллейбусы, такси, маршрутные микроавтобусы и просто транспортные средства частных граждан. Это был кайф теплого южного города, полного фруктов, красивых девушек и восточных сладостей, в окружении живописных гор с прозрачными озерами и целебными минеральными источниками.