15 июня
Уже четыре гусеницы вьют коконы. Первая гусеница успела за ночь навить свой кокон. Ее теперь не видно. Я приложил ухо к «шалашику» из листочков и услыхал, как она продолжает вить свой кокон.
17 июня
Коконов стало больше. Первый кокон стал твердым, кремовым. Прикладывал ухо к кокону. Слышно очень плохо — гусеница устала.
18 июня
Только две гусеницы-обжоры едят листья, остальные завивают коконы. Прикладывал ухо к коконам — слушал. Первая и вторая гусеницы не шевелятся. Они окончили завивку своих коконов.
19 июня
Начали завивать коконы последние гусеницы-обжоры.
21 июня
Приходил Володя. С ним проверяли на слух, завивают ли гусеницы коконы, но ничего не было слышно. Володя хитер на выдумки — предложил использовать кошку как более чувствительный слуховой «инструмент». Он меня уверял, что «кошка слышит в десять раз лучше, чем человек». А потом он заявил: «Коконы стали плотные, сухие; гусеницы их пропитали какой-то жидкостью, она засохла и не пропускает звуковые волны. Поэтому мы с тобой не слышим шороха». Я согласился с Володей и принес с кухни кошку. Стали прикладывать к уху кошки коконы первых завивок. Кошка мурлыкала от удовольствия, терлась головой о наши руки, не обращая внимания на опыты. Когда дошла очередь до Коконов с гусеницами-обжорами, кошка зашевелила ушами, завертела кончиком хвоста. Володя толкнул меня легонько локтем и радостно зашептал: «Видишь, «инструмент» показывает, что гусеницы еще вьют коконы». Только он успел прошептать, как кошка цап! — и ухватила острыми когтями кокон. Мы еле отняли — она не давала и царапалась. Я заругал Володю, а он смеялся и выкрикивал: «Наука требует жертв!» В свое оправдание он говорил: «У твоей кошки сильно развито возбуждение и слабо развита торможение. Ты ее наказывай — развивай торможение». Теоретик этот Володька.
23 июня
Наблюдаю — ничего не видно. Писать в дневник не знаю что. Когда увижу интересное, тогда и запишу.
25 июля
Сегодня вечером увидал, что на стене сидит огромная бабочка. Я сразу догадался, что это шелкопрядная. Осмотрел все коконы и нашел один кокон с большим отверстием, значит вышла бабочка из него. С радости позвал к себе юннатов.
26 июля
Вышли уже четыре бабочки. Они очень красивы. Блестяще-рыжеватые с зеленовато-коричневым оттенком, со слюдяными круглыми окошечками на крыльях.
27 июля.
Бабочки сидят в большой коробке, которую я истыкал шилом, чтобы они дышать могли. На стенах бабочки отложили много яичек. Сегодня я унесу в школу коробку с шелкопрядами.
Это первые бабочки, вышедшие из гусениц, питавшихся листьями березы.
НАХОДКА „УЧЕНОГО“
Как уже было сказано, все давно забыли гусениц, выброшенных Женей Ожеговым за окно. А шелкопряды сами напомнили о себе. И как напомнили!
Рядом с Женей жил один аспирант, который несколько лет подряд писал безуспешно какую-то диссертацию. Бывают такие незадачливые ученые, которые выбирают тему для своей диссертации, не думая о том, какую пользу она принесет людям. Этот аспирант однажды сидел за письменным столом до поздней ночи и сочинял новую главу своей монографии. Во всей округе была освещена одна его комната. И вот вышедшая из Кокона бабочка полетела на свет его окна.
Она впорхнула в распахнутые створки и закружилась, забилась вокруг настольной лампы.
Хозяин комнаты вначале растерялся, а потом, увидев, как оригинально расцвечена бабочка, начал ее ловить, гоняться по всей комнате.
Когда бабочка вылетела в окно, он побежал за ней на улицу. И увидел еще несколько бабочек. С фонарем и сачком в руках он носился с удивительной быстротой по двору и саду, выкрикивая:
— Чудесные создания природы! Открыт новый вид насекомых в Кировской области!
Вот поймана одна бабочка, вторая, третья. Они уже в садке — напрасно стараются из него вылезти.
А Женя Ожегов преспокойно спал в своей кровати и видел сны. Соседи же, разбуженные неистовыми криками «ученого», застыли у своих окон.