Когда кончил говорить, то убрал ладонь с отпечатанных листков и опустил глаза, будто намереваясь прочитать написанное.
— Дайте, я еще подумаю! — попросил Геннадий.
— Ага! — Жемчужный стал перебирать листы пальцами. — Правильно! Подумай, может, и учтешь сегодняшний наш разговор. А это что?
Щебетун приподнялся над столом и увидел лист с рисунками и стихами.
— Это? Просто из архива… Завернуты были докладные.
— Из макулатуры, хочешь сказать? — уточнил Вячеслав Юлианович. — Посмотрите, товарищи, какая у наших комсомольцев макулатура! Самый лучший экземпляр «Метлы»!
— Да это… — попробовал оправдаться Геннадий. — Случайно попалось под руку…
— Ничего случайного не должно быть! — без особой строгости, но требовательно сказал Жемчужный. — Смотрите, что тут… — он развернул лист. — Карикатуры, лучшие, чем в «Еже», ведь тот редко поднимается в критике выше тети Даши, уборщицы. А тут и об инженерах некоторых и начальниках участков. А подписи какие хлесткие!
Вячеслав Юлианович приблизил лист к себе и начал вслух читать некоторые эпиграммы. Читал хорошо, выразительно, не снижая голоса даже в самых острых местах.
Молчаливый редактор многотиражки вдруг громко рассмеялся, будто только теперь уловил смысл сатирического стиха. В тон ему смеялись и другие — наверно, все те, кому еще не попадало от «Метлы». Запрягаев сидел молча, склонив над столом голову. Потом вынул из верхнего кармашка какие-то бумажки, развернул их, разгладил ладонью, как Жемчужный Геннадиевы докладные, и сделал вид, что читает.
— А почему все-таки перестала выходить такая газета? — спросил Вячеслав Юлианович и строго посмотрел на секретаря комсомольского комитета.
— Да… вот… знаете… — словно не находил тот слов. — Заболела Ева Дым, уехала… Так что…
— А если мы с тобой заболеем? — не смягчая тона, спросил Жемчужный. — Я, конечно, не хочу этого… Но…
— Нас легко заменят, — не раздумывая ответил Геннадий и покраснел. В зале послышался сдержанный смех.
— Правильно! — поддержал Жемчужный. — Я такого же мнения — ты не бойся! А что ж, Еву Дым, по-твоему, и заменить нельзя?
— Трудно, — с твердой уверенностью сказал Геннадий. — Так рисовать, как она… И писать… Не знаю, кого б тут…
— Адам Адамович! — обратился Жемчужный к Запрягаеву. — По-моему, это и профсоюза касается: что ты думаешь на этот счет?
— Думаю, что найдется человек! — оторвавшись от бумажек, ответил председатель стройкома.
— Слышишь? — Вячеслав Юлианович снова посмотрел на Геннадия, но на этот раз в глазах его мелькнула улыбка. — Найдется, значит. Вот найдите, организуйте, и чтоб газета у нас была! А то пишете докладные о культмассовой работе… Как можно остановить такое издание?!
— Ясно! — тихо сказал Геннадий, забирая из руки Жемчужного бумаги и уважительно глядя своему руководителю в глаза.
Хоть и молодой еще комсомольский работник Щебетун, однако уже хорошо усвоил, что не всякое распоряжение надо обязательно выполнять. Это зависит от тона, каким оно отдается, от выражения лица, блеска глаз и многих других примет. Вот и старался парень отгадать: действительно ли нужна Жемчужному сатирическая газета или все это говорилось для красного словца?
Вспомнив о чьем-то совете — «время покажет», Геннадий собрался уходить, но Вячеслав Юлианович задержал его:
— А как там теперь эта девушка? Где она? Кто из вас знает?
Геннадий виновато улыбнулся, обнажив длинные передние зубы, и повернул голову к Запрягаеву. Жемчужный также остановил на нем чуть-чуть насмешливый взгляд.
— Мы недавно бюллетень послали, — сказал председатель стройкома.
— Куда?
Запрягаев молчал.
— Вот видите, товарищи!.. — начал Жемчужный, но в это время зазвонил телефон, и он взял трубку. Лицо его постепенна стало мрачнеть, смех в глазах потух. — Так-так… — говорил он изменившимся голосом. — Ясно… Когда?.. Ясно-ясно…
Положил трубку, вытер лоб, помолчал с минуту, и когда поднял голову, глаза его снова стали насмешливыми.
— К нам приезжает… — многозначительно заговорил он и стал смотреть почему-то только на одного Запрягаева, — очень ответственное лицо… Оно теперь в Минске.
Запрягаев мигом собрал свои бумаги, вскочил со стула.
— Скоро? — голосом человека, поднятого по тревоге, спросил он и направился к двери. Горячей волной ударила в голову мысль, что там наверняка и ему звонят. А если не звонят, то надо немедленно позвонить самому.
— На днях, — бросил ему вдогонку Жемчужный и снова взял телефонную трубку, чтоб ответить на звонок.