— Переезжай ко мне.
Мне казалось, что это неправильно. Здесь, при маме. Прямо у неё на глазах.
Я врала, что живу у подруги, и проводила у тебя дни, недели.
Но всегда возвращалась домой.
Я обещала — когда-нибудь.
Просто немного времени.
Если честно, я не хотела улетать. Но быть с тобой здесь — как-то невыносимо, правда? Вот мы и не вынесли.
Ладно.
Мне придется всматриваться в твоё лицо раз за разом сегодня ночью, чтобы найти в нём по-настоящему твоё.
Лучше без сигареты. Есть что-то богохульное в том, чтобы тебе на могилу ставить фотографию, где ты куришь. Хотя тебе бы понравилось.
Но все-таки — мама. Ей тоже на это смотреть. Как мы поняли, она всё-таки ходит.
Вот ты в тельняшке. Может быть, всё-таки эту? Тот ещё минус корабль. Совсем не ты. Но тебя так и нет. Ты не вернулся в тело.
Ладно, Егор, я выбрала. Дай знак.
Верите или нет — я заснула и мне снилось, что у нас выключили электричество, и ко мне Егор вышел со свечкой, прямо по коридору.
Это значило:
— Да.
Утром я ушла, пока не вернулась её мать, и стала притворяться, что мы с моей ещё можем что-то наладить.
— Привет.
— Доброе утро. Поехали уже?
— Да, чего тянуть.
— Фотографию выбрала?
— Ага.
Я протягиваю ей телефон. Как всегда — никакой реакции. Но поднимает на меня глаза.
— Понятно.
Егор, все-таки, это и вправду чуть-чуть смешно.
— Ну, главное, чтоб тебе нравилось. Вы там вечно… на одной волне.
— Ага. Поехали.
— А напишем что?
— Я мужику покажу, который будет делать.
— Там есть что-то неприличное? Пойми, тут шутить нельзя.
— Нет. Там всё прилично.
В этом деле ей приходится мне довериться — и она доверяется.
— Ещё, знаешь, я решила не ехать сегодня к нему. Нам не в ту сторону.
— Ага.
— Закажем все там, где для дедушки делали.
— Ага.
— Хорошо же было?
— Ага.
Дедушку хоронили проще — на хорошем кладбище в самой Москве. Потому что у него была прописка. Без прописки не хоронят, где хочется. Только куда возьмут.
Дальше, как обычно у нас, куча молчания и болтовни ни о чем, каких-то бумажек, все делают вид, что в курсе, чем занимаются, мы молчим и показываем, что для нас это не впервые — хотя для меня впервые — и наконец-то я вываливаю это огромное четверостишие и мама как будто немного плачет, а мужик говорит:
— Оно у вас огромное, дорого выйдет.
И я говорю:
— Гравируйте.
А мама говорит:
— Может, только последние две строчки?
И мы все на них соглашаемся, хотя я знаю, что это больше не то, хрупкий хрусталик разрушился, ткань его мира порвалась.
— Будет готово через месяц.
Хорошо.
— Ну что, как ты?
Несвойственный маме интерес к моему настроению.
— Нормально.
— …
— А ты?
— Пойдёт.
— …
— Знаешь, я думала, вы поженитесь рано или поздно.
— Что?
— Не валяй дурака. Я же мама. Я всё вижу, всё чувствую.
Да, корабль реально тонет.
— Мам.
— Да.
— Я живу не у подруги.
— С парнем?
— Мам…
— Да.
— Нет. Я живу у мамы девушки, с которой улетела туда.
— Значит, девушки.
— Мам, нет. Это просто… случайная попутчица. И её мать алкоголичка.
— И зачем мне вся эта информация?
— Думала, может, тебе будет интересно узнать, как я живу.
— Да. Действительно интересно.
— Ну мам.
— Видимо, так лучше, чем дома.
— Без Егора это уже не дом.
— Ты никогда не думала, как мне там одной?
— Продай квартиру.
— Вот умная. В моем возрасте квартиры не продают.
— Тогда приведи кого-то.
— Я уже.
— Кого?
— Это неважно. На поминках познакомитесь.
— На твоих?
— …
— Прости, это несмешно, согласна.
— Мы же будем делать Егору поминки?
— Да, если ты не против. Давай.
— Хорошо. Где бы ты хотела?
— В маке?
— Не дури.
— Егор бы оценил.
— Егора здесь нет, а вот родственники не оценят.
— Это даже не родственники Егора.
— Но они его знали.
— Мам.
— Да.
— Может, это лучше тебе поехать туда? И там организуем поминки. Можно на даче.
— Нет.
— Но почему?
— Они не захотят меня видеть.
— Мам, никто не винит тебя.
— …
— Даже я.
— Ты-то ладно. Я ни в чем и не виновата перед тобой.
— Ага. Ладно. Спишемся. Я пошла.
— Пока.
— Пока. Подумай над тем, чтобы полететь. Так было бы правильнее.
— Пока.
Я ухожу от неё, по дороге очень пыльно шумит ветер, щекотно коже.