— Ага.
— Ага.
— Ты че, возвращаться надумала?
— Не ждёшь?
— Да жду, вообще-то. Где тебя, глупую, ещё ждать будут.
— Ага. Вот и жди.
Я кладу трубку и останавливаюсь — неловко всё-таки плакать на улице, а когда идёшь — ещё и неудобно.
Мама всегда брала нас с собой в отпуск, обязательно обоих — чтобы все было по справедливости. Поэтому я привыкла выезжать в аэропорт за три, а то и четыре часа. Вдруг опоздаем.
Кто знал, что это пригодится мне теперь, когда делать больше особо нечего. Можно будет поехать в пять. Но что делать до пяти?
Говорят, кому-то так интересно с собой, что им всегда есть, чем заняться. Но мне что-то слабо верится.
Я бы хотела оказаться в кровати, там, где он когда-то рукой водил по подушке, боясь прикосновением разбудить бабушку, боясь попроситься посреди ночи в туалет. Вышло так, что у меня нет дома — вот я и представляю, в каком мгновении можно оказаться, чтобы дом обрести.
Мы похоронили его далеко от Москвы, но все-таки в той стороне, где дом. Я знаю, что у меня есть должок — я в такое не верю, но ладно. Ладно, я снова поеду.
В конце концов, я обещала целый месяц постоянных визитов, а теперь вот сбегаю, снова сбегаю. Почему-то он звал меня глупая, хотя я больше просто трусиха.
Доехать можно так: пока глушит в метро, смотреть выходы со станции, остановки маршруток. Их придется все-таки две — одну от Москвы до области, другую — глубже. Кажется, это правильно. Чтобы вот так его обрести, нужно провести достаточно времени наедине с собой. Вспоминая. Дорога благоволит вспоминаниям.
Магазины есть не так далеко от кладбища, если выйти на остановку раньше. Супермаркеты посреди пустыни — такими они мне видятся. Всяко лучше, чем в Лобне, это точно. Да простят меня жители Лобни.
Я знаю, что примерно теми же путями ездят на водохранилище. В лес по грибы. На дачи. Не уверена, каково местным жителям — но мне от этого правда легче. Как будто мёртвые не становятся изолированными просто потому, что они мертвы. Как будто им всё-таки нашлось подходящее место в нашем мире.
Да, как будто они куда-то вернулись.
Я покупаю «Твикс» и съедаю правую палочку. Как в рекламе. Только я иду до кладбища по не самой обустроенной для пеших прогулок дороге. Машины не сигналят — потому что их нет толком.
Как бы это правильно описать. Ничего такого не произошло. В траве рядом с могилой стояла пятилитровая бутыль с водой. На белом цветке жужжала пчела, я их боюсь. Я была одета в розовую футболку и положила ему прямо на холмик левую палочку шоколада.
Сложно сказать. Но у меня было чувство, будто я обвенчалась под взглядом Бога.
Такое нельзя нарушать. Мне полегчало и одновременно стало тяжело. Как будто я освободилась, но больше никогда не смогу забыть, полюбить, оставить.
Но это ладно. Я ведь уже ухожу.
Иногда мне кажется, что пешие прогулки — особенно длинные — это очередной способ саморазрушения. Например, если сильно хочется выпить, можно просто куда-то пойти в неопределённость. И идти очень долго. Вот и всё.
Забава в том, что всегда приходится идти обратно. Это хитрый трюк жизни.
До метро здесь не дойдёшь. Можно, конечно, но тогда это будет не саморазрушение — а попытка суицида. К такому я пока не готова.
Говорят, здесь есть пляж. До него можно и постараться добрести. Хочется искупаться, всё с себя смыть. Правда, как потом лететь в самолёте — не очень-то ясно. Подмосковные оазисы пахнут тиной, водопроводом. И все-таки.
Через весь пляж пролегает огромная труба. Что это? Почему никто её не видит? Дети обходят её стороной, перепрыгивают, чтобы добраться до мутно-зелёной воды. Людей мало.
Пожалуй, я не буду плавать. Так, посижу на берегу.
— Девушка, ау.
— Ау.
— Вы можете с моего полотенца встать?
— С какого?
— На котором вы сейчас возлежите.
Возлежите. Ну и словечко.
— У меня самолёт вечером.
— Отлично. И что?
— Просто делюсь.
— Ага.
— Может, и вы полотенцем поделитесь?
— Девушка, вы пьяная?
— Нет. Разморило на солнышке.
Иногда я веду себя, как свинья. Берусь за бутылку в перерывах между — между всяким. Как бы украдкой. Нельзя было покупать один только «Твикс» в магазине.
Кто-то скажет, что я притворяюсь. То есть — алкоголь как бы выдумка, никаких у меня нет проблем.
Это правда. Проблем ноль.
Главное — не опоздать на самолёт.
Замечали, какое красивое становится время, если выпить? Оно такое, пластилиновое, что ли. Очень податливое. Тесто с натуральным красителем. Оп — тянется голубым, оп — порвалось розовым.
Пребывать в мире становится легче, когда время такое понятное, что его можно пощупать. Потянуть назад.