Раньше она учительствовала в буше, в той же школе, что и Аркадий. По взглядам, которые она кидала на его соломенную шевелюру, поблескивавшую под светом лампы, я догадался, что в прошлом они были любовниками.
На Аркадии была голубая рубашка и мешковатые рабочие штаны.
– Давно ты знаешь Арка? – поинтересовалась она.
– Целых два дня, – ответил я.
Я упомянул имя девушки из Аделаиды, нашей общей знакомой. Мэриан опустила глаза и зарделась.
– Он немножко святой, – сказала она.
– Знаю, – ответил я. – Русский святой.
Я хотел продолжить разговор с Мэриан, но где-то у моего левого локтя раздался скрипучий голос:
– Зачем вы приехали на Территории?
Я обернулся и увидел жилистого, с щетинистым подбородком белого тридцати с лишним лет. По его накачанным мышцам и серой трикотажной безрукавке я легко догадался, что этот тип – спортсмен-зануда.
– Меня кое-что интересует, – ответил я.
– Что-то конкретное?
– Хочу разобраться в аборигенских Тропах Песен.
– Надолго?
– Месяца на два, наверное.
– С вами еще кто-нибудь?
– Нет, я сам по себе.
– А с чего вы взяли, что стоит вам заявиться сюда из Старой Доброй Англии, как перед вами немедленно распахнется сокровищница сакральных знаний?
– Да мне и не нужна сокровищница сакральных знаний. Я просто хочу понять, как работают Тропы Песен.
– Вы что – писатель?
– В некотором роде.
– Что-нибудь уже публиковали?
– Да.
– Научную фантастику?
– Терпеть не могу научную фантастику.
– Послушайте, дружище, – сказал спортсмен-зануда, – вы зря тратите свое время. Я десять лет прожил на Территориях. Уж я-то знаю этих старейшин. Вам они не расскажут ничего.
Стакан у него был пустой. Я решил, что единственный способ прекратить этот разговор – купить ему выпивку.
– Нет, спасибо. – Он вздернул подбородок. – Мне и так хорошо.
Я снова подмигнул Мэриан (она старалась не засмеяться). У других тоже опустели стаканы, и я предложил угостить всю компанию. Подошел к стойке и заказал кому большой бокал пива, кому полпорции. Спортсмену-зануде я тоже сделал заказ, хотел он того или нет.
Аркадий помог мне подхватить стаканы.
– Ну и ну! – ухмыльнулся он. – Похоже, ты вовсю развлекаешься.
Я расплатился, и мы с ним пошли разносить пиво.
– Скажи, когда надоест, – шепнул он. – Можно ко мне пойти.
– Пойдем, когда захочешь.
Спортсмен-зануда, принимая стакан, поморщился и сказал:
– Спасибо, приятель.
Председатель, забирая пиво, не проронил ни слова.
Мы выпили. Аркадий поцеловал Мэриан в губы и сказал:
– До скорого.
Спортсмен-зануда сунул свою руку в мою и сказал:
– До встречи, приятель.
Мы вышли из паба.
– Что это за тип? – спросил я.
– Да так, один зануда, – ответил Аркадий.
Город тихо погружался в сумерки. Вдоль гребня горы Макдоннелл догорал оранжевый ободок заката.
– Ну как тебе «Фрейзер-Армз»? – спросил Аркадий.
– Неплохо, – сказал я. – Теплая обстановка.
Она и вправду была куда теплее, чем в пабе в Кэтрин.
8
Когда я ехал из Кимберли в Алис, мне нужно было пересесть с одного автобуса на другой в Кэтрин.
Время обеденное. Паб был забит дальнобойщиками и рабочими-строителями, которые пили пиво и ели мясные пироги. Почти на всех стандартная униформа «мужчины с Равнины»: ботинки для пустыни, «землекопские» фуфайки, под которыми виднелись татуировки, желтые защитные шлемы и стаббисы – зеленые облегающие шорты. Первое, что ты видел, зайдя в паб через двери из матового стекла, – бесконечный ряд мохнатых красных ног и темно-зеленых ягодиц.
В Кэтрин останавливались туристы, которые хотели полюбоваться знаменитым ущельем[11]. Ущелье получило статус национального парка, но какие-то юристы из движения за возвращение земли выискали недоработки в правовых документах и теперь требовали вернуть эту местность аборигенам. В городе царила враждебная атмосфера.
Я направился в уборную. В коридоре чернокожая проститутка прижалась сосками к моей рубашке и сказала:
– Хочешь меня, милый?
– Нет.
Пока я справлял нужду, она приклеилась к жилистому коротышке, сидевшему на табурете возле стойки. У него на предплечье виднелись вздувшиеся вены, на рубашке красовался значок с надписью «Смотритель парка».
– Нет! – презрительно огрызнулся он. – Грязная баба! Такие, как ты, меня не возбуждают. У меня есть женушка. Но если ты усядешься сюда, на стойку, и раздвинешь ноги, может, я в тебя бутылку и затолкаю.