СОСТЯЗАНИЕ В ПЕНИИ
Ехал старый Вяйнямёйни,
ехал юный Иоукамойни,
повстречались на дороге.
Тут дуга в дугу вцепилась,
перепутались оглобли,
все гужи переплелись.
Спорить начали в дороге:
«Кто из нас, из братьев, старше:
или старый Вяйнямёйни,
или юный Иоукамойни?»
Так ответил Вяйнямёйни:
«Я уже немало сделал,
много совершил деяний.
Мною выпаханы камни,
острова сотворены!»
Отвечает Иоукамойни:
«Эти воды мной налиты,
мной измерены моря!»
ВОР ИЗ ЗАРОСЛЕЙ ЯВИЛСЯ
Я прошла по кромке тучи,
я прошла по краю неба,
на глаза шелка добыла,
нити золота на брови,
на голову — серебро.
В море я пошла купаться,
в море том уже купались.
Я пошла к другому морю,
к морю третьему пошла,
не купались в третьем • море.
Кофту бросила на иву,
юбку — на листву осины.
Скинула чулки на землю,
на березу — свое платье,
на песчаный берег — бусы,
все на галечник колечки,
с шеи крестик я сняла.
Тут пришла из лесу баба,
с Костяной горы блудница,
злой мужчина из чащобы,
вор из зарослей явился,
чтобы взять сорочку с ивы,
чтоб украсть с осины юбку,
чтобы платье снять с березы,
чтоб забрать с земли чулки,
с галечника взять колечки,
с берегов песчаных — бусы,
унести нательный крестик.
Я пошла домой в слезах,
на родимый двор в печали.
Был мой батюшка в амбаре,
мать сидела на ступеньках.
Батюшка спросил вначале
из-за материнских плеч:
«Ты о чем, малютка, плачешь,
младшая, о чем рыдаешь?»
Так я матери сказала:
«Вор из зарослей явился,
злой мужчина из чащобы,
баба из лесу пришла,
с Костяной горы блудница,
чтоб забрать мои колечки,
чтоб украсть нательный крестик,
унести мои платочки!»
Мать моя так отвечала:
«Ты не плачь, моя малютка,
ты пойди в амбар на горку,
платье лучшее надень,
чистое, на белый стан,
в церковь ты пойди цветочком,
в храм красавицей войди.
Будут все смотреть, любуясь:
«Если б мне девицу эту,
у груди ее держал бы,
на руках ее кормил бы,
изо рта кусочком лучшим!»
СОЗДАНИЕ ЛОДКИ И МОРСКОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ
Я прошел пути чуть-чуть,
прошагал совсем немного,
повстречалась мне осина,
разветвившаяся на две.
Раз ударил топором.
Вскрикнула осина в голос:
«Из меня не выйдет лодки.
На ветвях сидела птица,
у корней змея гнездилась!»
Я прошел пути чуть-чуть,
прошагал совсем немного,
повстречалась мне сосна,
конда-дерево в зарубках,
начала вздыхать в печали:
«Из меня не выйдет лодки.
Вся кора моя в зарубках,
черви всю меня изъели!»
Я прошел пути чуть-чуть,
прошагал совсем немного,
вновь сосна мне повстречалась.
Раз ударил топором.
Так сосна в ответ сказала:
«Из меня родится лодка.
Не изъел меня жучок.
Не было змеи в кореньях,
птицы не было на ветках».
Начал я тесать челнок,
день тесал, другой тесал,
третий день тесать я начал.
Вот уже готова лодка,
на воду ее спустили.
Сели в лодку молодые,
старые на весла сели —
только головы тряслись.
Молвил старый Вяйнямёйнен:
«Нету радости в веселье,
не идут дела как надо,
потому что Вяйнямёйнен
мускулами не играет,
не показывает силу,
мышц своих не напрягает».
Молодежь грести садится,
налегали — весла гнулись,
проплывали мимо мысов,
огибали острова.
Вот пришли под крепость Суоми.
Мяса в крепости спросили,
в городе спросили рыбы.
Мяса в крепости не дали,
в городе не дали рыбы.
ЛОДКА-ТУЧА
В небе маленькая тучка,
радуга сияет в небе,
в тучке — маленькая капля,
в капле — маленькая ламба,
лодка красная — в озерке,
маленький ребенок — в лодке.
Что там делает ребенок?
Лодку мастерит мальчишка,
делает корабль военный.
КАНТЕЛЕ
Был рабом я в землях Виро,
подневольным был слугою.
Мне за труд ячмень давали.
Я ячмень посеял в Руотси,
в пашню Виро бросил зерна,
на межу поляны Виро.
Не ходил смотреть посевы
шесть и семь недель, пожалуй,
две и три вдобавок ночи.
Наконец взглянуть решился:
в ячмене гулял барашек,
синерогий, среди поля.
Я принес домой барашка,
подстелил ему соломку.
Я кормил, поил барашка,
обихаживал, лелеял.
Взял я рожки у барана,
к кузнецу пошел в ковальню:
«Ты, кузнец, хороший мастер,
дело знающий работник,
ты вчера ковал и раньше,
поработай и сегодня,
выкуй ты мне кантелойне,
чтобы на войне играть,
чтоб на крепости звенеть.
Тут кузнец, хороший мастер,
выковал мне кантелойне,
малости лишь не хватило:
средней не было струны,
крайней лишь недоставало.
Я прошел пути немного,
прошагал дороги малость,
в роще девушку увидел,
кружевной подол заметил,
стал расспрашивать девицу:
«Дай мне, дева, своей пряди,
дай мне, слабая, свой волос».
Отвечала мне девица:
«Для чего ж девичьи пряди,
волос для чего от слабой?»
«В кантеле нужны мне струны.
Малости лишь не хватает:
не хватает крышки верхней».
Я прошел пути немного,
прошагал дороги малость,
вижу на лугу кривулю,
свилеватую березу.
Я отнес ее к калитке,
на пенек ее поставил,
стал обтесывать березу,
стал выстругивать кривую.
Вот и кантеле готово,
чтобы на войне играть,
чтоб на крепости звенеть.
Старцы и юнцы сыграли,
поиграли холостые,
все женатые герои,
поиграл и средний возраст.
В уголке слепой воскликнул,
в закутке сказал незрячий:
«Принесите кантелойне
в руки юноше слепому,
плохо видящему — в пальцы».
Коль незрячий заиграет,
если забренчит несчастный,
все мужчины, что есть в доме,
все они стоят без шапок,
звукам кантеле внимают,
слушают игру слепого,
горемычного бренчанье.
Женщины, что были в доме,
все в слезах стоят тихонько,
звукам кантеле внимают,
слушают игру слепого.
Все воздушные летуньи,
все сидят на нижних ветках,
звукам кантеле внимают.
Подплывают даже рыбы
звуки кантеле послушать.
Даже червяки из почвы
вылезают на поверхность
звуки кантеле послушать.
Голову разбил волчище,
ельниками пробегая,
быстро мчась по льду речному,
чтобы кантеле послушать,
с шеей толстою медведи,
быстроногие зайчишки
все сидят на коготочках,
звукам кантеле внимают,
слушают игру слепого,
горемычного бренчанье.