Свалку, настоящую свалку напоминала эта битва, где не было ни строя, ни порядка. Все поле боя состояло из мелких стычек, где сражались небольшие группы воинов, а то и вовсе из поединков один на один. Эвфорб, сын Панфоя, подкрался к Патроклу сзади и ударил. Его копье вошло в спину ниже лопаток, пронзив бронзу доспеха. Видно, попало оно прямо туда, куда уже раньше пришелся какой-то удар, и где ослабло крепление чешуи. Патрокл пошатнулся и начал пробираться назад, под защиту своей пехоты, но не тут-то было. Гектор, увидев, что он убегает, догнал его и всадил копье в живот, пробив почти насквозь. Мирмидонянин застыл на мгновение, а потом медленно упал на колени и завалился набок. Царевич наступил ногой на его грудь, выдергивая острие, и глумливо произнес.
— Что, — сказал он, — женщин наших хотел сделать рабынями? Слышал я, как вы на Лесбосе порезвились и в городах Мисии. Это тебе за них!
— Не ты меня победил, — прохрипел Патрокл.
— Зато именно я отрежу тебе башку и надену на кол![35] — злобно оскалился Гектор. — Ты, сволочь, Сарпедона убил, и теперь от меня ликийцы уходят. Мог бы, и второй раз убил бы тебя!
Так он сказал, но Патрокл его уже не слышал. Он умер.
— Тащите его в Трою! — заорал Гектор. — И доспех с него снимите! Я его сам надену. Хороший доспех, богатый. Пусть данайцы полюбуются на него. Они-то уж точно знают, чей он.
Глава 19
Окрестности Дардана напоминают муравейник, и даже серебро, привезенное с Сифноса, меня уже не спасает. Я и не подозревал, что столько молодых парней и с этой стороны Пролива, и с той хотят уйти куда подальше за сытой жизнью. Оказывается, у нас тут форменный рай. На востоке лютуют каски и мушки[36], вконец разорившие сердце страны Хатти, а на западе, во Фракии, то и дело встречают племена с севера, которых гонит на юг голод и враг. Ко мне приходят целые роды вместе с женщинами и детьми. Они не требуют оплаты. Они готовы умирать за еду. А вот как раз еды у меня становится все меньше и меньше. И даже купить ее здесь я больше не могу. Никому не нужно мое серебро, если излишков ни у кого нет. Люди сами мечтают дотянуть до весны.
— Что ты будешь делать с этой толпой? — спросил меня отец, глядя со стены на цыганский табор, который раскинулся за стеной Дардана.
— Уведу отсюда подальше, — ответил я. — Иначе они уже весной пришли бы сюда сами. Разве ты не видишь? Их земли разорены.
— И куда ты их уведешь? — спросил Анхис.
— Туда, где они либо найдут свою землю, либо свою смерть, — пожал я плечами. — А ты что предлагаешь?
— Да ничего, — поморщился отец. — Я говорил с вождями родов, пришедших из-за Пролива. Ты прав. Нас весной ждала бы еще одна большая война. И еще неизвестно, выдержали бы мы ее. Троя едва дышит.
— Это скоро закончится, — сказал я. — Пришел последний отряд из Фракии. Мы выходим через несколько дней.
— Зачем тебе нужно было вызывать на бой Агамемнона? — не выдержал Анхис. — У тебя тысячи воинов…
— Две тысячи шестьсот человек, — поправил его я. — И этого не хватит, чтобы разбить ахейцев в одиночку. Париама может запереться в крепости и не выйти к нам на помощь. А потом, когда мы будем обескровлены, он соизволит помочь нам и заберет победу себе. К чему бы мне делать ему такие подарки?
— Поэтому ты ждешь, когда истечет кровью он, — невесело усмехнулся Анхис. — Не по-родственному как-то.
— Это его собственный выбор, — пожал я плечами. — Я его на эту войну не тащил. Наоборот, я его от нее отговаривал. А что сделал он? Сказал, чтобы я проваливал из Вилусы и больше не появлялся здесь. Мне незачем помогать ему, отец. Он перехитрил сам себя.
— Делай как знаешь, — поморщился Анхис. — Я уже давно тебе не советчик. Куда ты поведешь их?
— На юг, — коротко ответил я. — Там еще есть возможность прокормить такую прорву народа. Я был во Фракии, где течет ручей Олинф. Там добрая земля, но сейчас там взять уже нечего. Поэтому пойдем на юг, в Милаванду.
— Так зачем тебе драться с Агамемноном? — снова спросил Анхис.
— Если я сражу его в бою, то все, что принадлежит сейчас ему, станет по праву моим, — пояснил я.
— К чему тебе столько? — испытующе посмотрел на меня Анхис. — Царь Париама несметно богат, но то, чего хочешь ты, намного, намного больше.
— Мир рушится, отец, — пояснил я. — И если умрут торговые города, он рухнет совсем. Я соединю его безопасными путями, и тогда у него есть шанс выжить. Мне не нужно многого. Я заберу земли от Проливов до Милаванды, Угарит, Пелопоннес и все острова Великого моря. А остальные пусть живут как хотят. Меня не хватит на всех.
35
Желание Гектора надругаться над телом Патрокла привело к тому, что над его собственным телом потом надругался Ахиллес, опечаленный смертью друга.
36
Каски — кочевые племена скотоводов, живших у южного побережья Черного моря, в районе современного Трабзона. Мушки — предки фригийцев и армян. Племя каска могло выставить до 800 колесниц, плюс пешее войско. Это была огромная сила, с которой хетты не могли справиться даже в период своего расцвета. А в описываемое время каски и мушки опустошали земли центральной Анатолии, выдавив хеттов на юг, где те образовали множество мелких государств.