Здесь всё почти так же, как в Трое, только куда меньше. В самом городе живет две сотни семей. Дома мастеров и воинов жмутся друг другу каменными боками, так и теплее, и места больше. Самый здоровый дом из всех, сложенный из крупных булыжников, с двумя колоннами и жертвенником у входа — это и есть царский дворец. Он покрыт плоской черепицей, в отличие от домов бедноты. Здесь тоже работает кузнец и десяток ткачих, но это и близко не стоит рядом с дворцами Микен или Пилоса, где трудятся тысячи людей. Тут, в Дардане, живут рыбаки и горшечники, виноделы и плотники, торговцы и даже один золотых дел мастер, он же по совместительству цирюльник и костоправ. Одного такого специалиста на наш мегаполис вполне достаточно. Кстати, почти у каждого горожанина есть свой надел за стеной, не прокормиться у нас одним ремеслом. На полях вкалывают рабы, головы которых, стриженные уродливыми клоками, украшает хозяйское клеймо. Так везде делают, от самого Вавилона и до Проливов. Раб должен выделяться в любой толпе, а красивая прическа может быть только у свободного мужа.
Царь Акоэтес, дядя мой, ждал у входа. Он очень похож на своего младшего брата. Такой же крепкий, молчаливый и суровый мужик, только у него больше седины в волосах и бороде. Он немало повоевал, и его тело украшают шрамы, как и у всех, впрочем, кто перевалил через рубеж в двадцать лет. К этому возрасту пяток серьезных схваток ты пройдешь точно.
— Здравствуй, брат! — дядя обнял отца и благосклонно потрепал меня по плечу. — И ты здравствуй, Эней! А что это у тебя такое?
— Доспех из ткани сделал, дядя, — ответил я, невольно сжав зубы.
Вдруг он смеяться начнет. Нет, не стал. Только осмотрел внимательно, ковырнул обкусанным ногтем и хмыкнул недоверчиво. У него самого громоздкий колокол, собранный из бронзовых колец. Он его с ахейца снял, которого своей рукой убил. Хорошая штука, их сейчас не делают, уж очень дорого. Хрен его пробьешь, и мест уязвимых в нем почти нет. Лишь лицо и узкая полоска между верхнем краем поножи и юбкой доступны для удара, только туда еще попасть надо. Такого воина камнями завалить нужно, чтобы он под этой кучей от голода помер. У нас на все царство от силы десяток воинов в доспехе воюет. Правда, у остальных — чешуйчатый панцирь, закрывающий торс и бедра, и шлемы из кабаньих клыков и бронзы. У кого из клыков шлем — тому почета больше. У нас его делают только те, кто сам тех кабанов на копье взял. А это, на минуточку, больше тридцати голов добыть нужно. Кто стоял с копьем против озверевшего секача, тот знает, каково оно. Я вот стоял уже, оказывается. Так себе ощущения. Пьянящий восторг от схватки приходит позже, когда кабана разделали и запекли на огне.
— Мой отряд собрался уже, — сказал Акоэтес, — и я выдал парням колесницы и коней. Воинов из дальних селений нет пока. Если не успеют, придется в городе запереться.
— Давай колесницы оставим снаружи, дядя, — сказал я. — Мы покружим рядом, иначе они разорят поля. Пощекочем их и вернемся.
Два умудренных жизнью мужа переглянулись растерянно, а потом дядя сказал.
— Парень дело говорит, Анхис. Толковый он у тебя. Нас обложат в городе, а сами сожнут наш ячмень. Там зерно наливается уже.
— Они за ним и пришли, — зло сплюнул отец.
— Вижу паруса! — заорал часовой на воротной башне. — Сюда идут!
Глава 5
Шесть кораблей — это три сотни воинов с лишним. Большой отряд. Когда хотят прибрежные деревни пограбить, идут на одном-двух. Эти шли целенаправленно на нас. Кстати, а за что нам честь такая? Надо будет языка взять и допросить. Интересно, а как тут полевые допросы проводятся? Люд здесь предельно незамутненный и конкретный, а жизнь человеческая не стоит и вовсе ничего, за исключением тех случаев, когда за нее можно взять виру. Господа наши хетты из законов своих смертную казнь исключили полностью, заменив все преступления денежными штрафами. Они скрупулезно зафиксировали все, что только можно, оценив каждый проступок. Например, если свободного мужа за нос укусить, то сорок сиклей серебра заплатить придется. Интересно, в каком бреду и у кого может появиться желание кусать за нос свободных мужей? Мне вот, пока я про тот закон не услышал, и не хотелось почему-то. А как только узнал про эту возможность, даже скулы свело. Просто мечтаю проверить, что это за утонченное удовольствие такое, за которое гору серебра отсыпать придется.