— Приплыли, что ли? — подняла она голову и заорала, что было мочи. — Эй, вы там! Сводите меня до ветру! Лопнет сейчас все! Не убегу я! Некуда мне бежать!
Положительно, этот день был хорош. Я и на девчонку красивую поглазел, и пообедал плотно, и на ужин попал к царю Приаму. Я уж и забыл, когда такое было. Царь — наш родственник, хоть и дальний, а потому нас к нему на пир и позвали. Не пойти — немыслимо! Это обида смертная, неуважение к хозяину. Да чего бы и не пойти, если там кормят?
Крепость Трои велика и построена на высоком холме. Она пять стадий в окружности, никак не меньше! Северный ее край на отвесной скале стоит, а южный выходит на гавань Скейскими воротами, самыми большими и богатыми из всех. Сделано тут хитро. Чтобы в ворота попасть, сначала нужно по дороге между крутым склоном и стеной пройти, к ней правым боком повернувшись. Это сделано для того, чтобы враг к воротам не подобрался, а если бы и подобрался, то незащищенной стороной шел бы, пока в него стрелы и камни летят. Умно! В южной стене пять ворот, но остальные — крошечные, похожие скорее на калитку. Через них едва протиснется ослик, который тащит тележку, а рослому человеку и вовсе не пройти, придется сначала пригнуться. Дарданские ворота именно такие. Через них припасы во дворец привозят.
— Не верти головой, как деревенщина, — негромко произнес отец. — Ты позоришь меня перед людьми. Веди себя достойно.
Отец! А ведь я и правда, его своим отцом считаю. Крепкий смуглый мужчина хорошо за сорок, с головой, как будто посыпанной солью и перцем, шел рядом со мной, гордо подняв подбородок. Я его очень уважал. Или это не я? Личность мальчишки Энея растворилась во мне, словно сахар в горячей воде. Сам не пойму, где он, а где я. Я никогда не был таким резким и порывистым, да и драться не любил, если честно. Ботаном был всегда, заучкой. А Эней и дрался от души, и камни из пращи метал так, как мне и не снилось. Хотя, здесь почти все камни бросать умеют. Они же тут везде. Это получается, теперь я паренек лет шестнадцати, крепкий, здоровый и драчливый. Забавно! Я хожу с ножом на поясе, сколько себя помню, а копьем и щитом владею вполне прилично, потому как свободный муж из хорошего рода. У меня есть сводный брат от наложницы — Элим. Отец после смерти матери жениться не стал, но в маленьких мужских радостях себе не отказывал. Тут такое в обычае, а рабыни для того и предназначены, чтобы господина ублажать. А когда у них дети рождаются — опять же прибыток, нового раба покупать не нужно.
Дворец в это время — это не просто место, где живут. Дворец — это сердце любого царства. В нем расположены все мастерские и склады с припасами. В сотнях его комнат живет не только царь с семьей, но и его слуги, и рабы. И работают они тут же, годами не выходя за ворота. Здесь ткут ткани, пекут хлеб, плавят металл, делают оружие и украшения. Дворец — это что-то среднее между элитным жилым комплексом и промзоной, окруженной крепкой стеной. Так повелось еще на Крите, пока его не смыло гневом морских богов. В один день погибло целое царство, потому как гордые критяне по усвоенной с давних пор привычке вышли в море, почуяв первые толчки земной тверди. Они были сметены гигантской волной после взрыва вулкана Санторини. Так и утонули одновременно цари, воины, умелые мастера и почти все грамотные люди. Крит как цивилизация исчез в один миг, потеряв всю элиту, хотя народ его выжил[7]. А теперь его захватили ахейцы, превратив в пиратское гнездо.
— Вот это да-а! — удивился я, увидев дворец, который по размерам превосходил жилище царя Дардана раз этак в двадцать или тридцать.
Огромное, довольно бестолковое нагромождение камня на шедевр архитектуры не тянуло вовсе. Видно было, что строилось оно не один десяток лет, и скорее по мере необходимости, чем по плану. Прямо передо мной высилось целых два этажа, которые постепенно понижались уступами. И если фасад здания, украшенный пузатыми колоннами, тесанными из камня, и статуями львов у входа, еще был похож на что-то этакое, величественное, то влево и вправо от него начинался сущий лабиринт. Там-то и располагались многочисленные мастерские, которыми владел Приам.
Дворцовая экономика Бронзового века, будь она неладна. Во всем обитаемом мире она почти везде построена одинаково, хоть в Греции, хоть в Египте, хоть в Ханаане, хоть у вавилонян. Никакую демократию и философию греки еще не придумали. Тут, куда ни кинь, самая что ни на есть, суровая простота. Есть семья местного олигарха, именуемого царем, есть горстка аристократов, жрецов и купцов при нем, есть знатные воины-колесничие, и есть все остальные, живущие в хижинах из лозы, обмазанной глиной и сухим дерьмом. Этих, которые живут в хижинах, примерно девяносто девять из ста. В Трое хижин из лозы нет, тут строят из камня. Его здесь куда больше, чем лозы. Город лет сто назад разрушило землетрясение, и после него жители поделили перегородками старые большие дома на клетушки[8]. Так и живут до сих пор.
7
Одномоментная гибель элиты Крита в цунами — это современная, вполне стройная теория, которая основывается на раскопках колонии критян Акротири на острове Санторин, где и взорвался вулкан. В домах, засыпанных пеплом, вообще нет ценностей и мелких вещей, их заботливо вывезли. Землетрясение на море практически не чувствуется, но после попадания огромных масс воды в раскаленное жерло вулкана возникла огромная волна. В этом случае привычная схема дала сбой, и все погибли.
8
Троя VI была разрушена землетрясением около 1300 года до н. э. Троя VIIа, которую традиционно относят к описываемым событиям, меньше и беднее. Люди, действительно, поделили восстановленные дома перегородками на более мелкие части.