Шматко радостно зааплодировал. По идейным мотивам.
Зубов и сержанты вопросительно посмотрели на него.
Прапорщик осёкся:
— Да… «гнида» — как-то грубовато…
Следующие стихи в паре исполнили Кабанов с Евсеевым.
Первый начал:
Второй продолжил, отечески хлопая партнёра по плечу:
Капитан Зубов язвительно хмыкнул:
— Симпатично… Особенно рифма вот эта: духом — «духом»!.
Результаты сурового военного кастинга комиссия обсудила при закрытых дверях в канцелярии. — …Нет, весёлые чечёточники тоже не пойдут! — сказал Зубов. — Фомин, что там у нас осталось?
Младший сержант посмотрел в список:
— Ну, куплетисты… и стихи…
Шматко авторитетно заявил:
— Стихи будут у всех. Надо чем-то удивлять!
— Правильно мыслишь, старшина, — одобрил ротный. И тут его осенило: — Слушайте, вот у нас Соколов и Медведев играют на инструментах… Кто там на барабане сегодня стучал?.
Фомин буркнул:
— Ну, я…
— Вот и отлично! Ещё одного гитариста взять — и группа получится. Пусть исполнят что-нибудь… Что там сейчас гремит?.
Внезапно на столе зазвонил телефон. Зубов снял трубку:
— Да!. Да, котик… Опять?! — он посмотрел на часы. — Через семь минут буду!
Старшина спросил:
— Что-то случилось?
— Дочка болеет. Плачет всё время — не можем понять почему… — Капитан надел фуражку. — Короче! Фомин, назначаю тебя ответственным!
Рок-группу не кантовать! Пусть репетируют. С утра до ночи!
Изгнание злого духа Манту из зуба младшего сержанта Фомина началось ровно в полночь. Добрый «дух» Вакутагин поместил объект на середину учебного класса. Фома лёг на сдвинутые вместе столы и замер. Вакутагин запел горлом и ударил в бубен над головой. Евсеев с Прохоровым присели на корточки в углу, вытаращив изумлённые глаза.
— Ума-Чада! Ола-Хома!. Инна-Гилла!. — завыл Вакутагин.
— Во тундра даёт! — пугливо поёжился Евсеев.
Прохоров прошептал в ответ:
— Чё-то я за Фому волноваться начал!
Младший сержант тоже занервничал:
— Мужики… что-то, я как-то…
— Ты не вставай! — цыкнул Евсеев. — Доктор сказал лежать!
Вакутагин вошёл в транс. Заунывный шаманский вой заглушил даже звон бубна.
Евсеев начал подниматься:
— Во разошёлся! Может, тормознём?
— А меня цепануло… — остановил его Прохоров. — Даже интересно, чем эта лабуда кончится!
Внезапно Вакутагин остановился. Он взмахнул руками над пациентом. Потом тряхнул ими в направлении окна… — Ёперный театр! — пробормотал Прохоров.
Вакутагин обессиленно упал на стул. Евсеев встал и потрясённо произнёс:
— Ну, Вакутагин… блин!
И тут ожил Фома. Он спрыгнул на пол:
— Пацаны! Кажись, легче стало!.
Мишка добежал до медицинского пункта глубокой ночью. Ирина не спала, разбирая полученные медикаменты. Она открыла дверь на стук и удивилась неожиданному визиту:
— Ты почему не спишь?!
— А нам разрешили. Мы к смотру готовимся… а я свалил незаметно… — жарко шепнул он. — Ты что, не рада, что ли?
Ирина втянула его за руку внутрь, захлопнув дверь. Она прильнула к нему всем телом. Их поцелуй мог затянуться до рассвета. Но девушка вдруг оторвалась от Мишки, спохватившись:
— Ой, ты же голодный, наверное?.
После очень позднего ужина Мишка поставил на стол пустую чашку.
— Ир… я тут подумал…
— О чём?.
— Ну… о том… что ты говорила тогда…
— И?.
— В общем… я хотел сказать, что мне тоже никогда и ни с кем не было так хорошо… Я тоже клянусь… я буду любить тебя до конца жизни!.
Ирина улыбнулась, потрепав его по голове. Мишка вскинулся:
— Я что-то смешное сказал?
— Нет, нет… Просто мужчины очень часто говорят слова, о которых потом жалеют… А взять их обратно уже невозможно…
Мишенька, пойми, я просто не хочу, чтобы ты попадал в дурацкую ситуацию…
— Понятно… — протянул он, как бы невзначай взяв в руки скальпель. — Ир, слушай, а он очень острый?
— Конечно…
— Это хорошо… — Мишка медленно провёл лезвием себе по ладони.
Тонкий красный ручеёк побежал по запястью. На столе моментально появилась разрастающаяся лужица багрового цвета. Ирина вскочила, выхватывая у него скальпель:
— Господи, Миша!. Ты что, с ума сошёл?!
Он согнул пальцы. Между ними продолжала сочиться кровь.