- Масенька, ты меня извини, - она протянула руку к моему лицу. Я отшатнулся от нее, как будто к моему лицу тянулась не рука, а змея, - я тебя напугала? Масяня, я просто…
Но я не дослушал ее. Я вылетел из квартиры, теряя с ноги не до конца надетый кроссовок. Я брел по таким же, как и я, хмурым улицам. Домой не хотелось. Коньяк, выпитый у Ленки, выветрился, и теперь боль стучала по вискам.
Я боялся идти домой. Боялся бессонной и слезной ночи. Но странно… лежа в кровати, я тупо смотрел в потолок и прислушивался к своему телу. Вернее, к ощущениям в попе. Там неприятно покалывало и щипало. Я не думал про Ленку. Я думал про ту штуку, которая была во мне и дарила эту тягучую и сладкую боль.
Ленка звонила мне каждый день. Я не брал трубку. Нет, я не обиделся. Просто вдруг все прошло. Прошло так же неожиданно, как и началось. Через неделю она написала мне: «Масенький, все равно ведь придется встретиться. Я просто хочу тебе все объяснить». Я ответил коротко: «НЕ ХОЧУ!»
Мы встретились через месяц. Понятно, что я, как мог, избегал походов домой к Толяну. Но тут мне пришлось пойти. Друг заболел и попросил принести ему учебник, данный нам на двоих.
Я сразу проскользнул в комнату Толика, кинув быстрое: «Здрасть, теть Нин», - его маме. Я отказался от чая с пироженкой, предложенного ею. Чай со сладостями пришел к нам сам. Вернее, его принесла в комнату Ленка. Я, не отрывая глаз от учебника, сказал ей: «Спасибо!» - и она вышла, недолго помявшись возле меня.
Я уже бежал по лестнице вниз, когда она меня нагнала и схватила за рукав.
- Масенький! Погоди! Послушай меня! - выкрикнула она мне. Я посмотрел на нее, и мне стало ее жалко. Она выглядела растерянной и несчастной.
- Ну, чего тебе, Лен?
- Понимаешь, я дура. Полная дура! Ты милый и хороший мальчик. Я уверена, что ты вырастешь прекрасным мужчиной. Просто меня в тот день обидели сильно, и я… я просто выместила все на тебе. Но это была не я, мася! Это были коньяк и злость. Ты сможешь меня простить?
- Я уже не сержусь на тебя, Лен! - для убедительности я погладил ее по волосам.
- Мы ведь останемся с тобой друзьями?
- Конечно, останемся.
Я врал. Я не хотел ей быть никем. Я не был уверен, что смогу быть другом человеку, который опустил меня, который в прямом смысле выместил свою злость на моей заднице. Да и осознание того, что она меня не сможет полюбить и что все равно рано или поздно придет боль расставания, натолкнуло меня на мысль, что лучше сейчас. Просто обрубить все и забыть. Так я и сделал.
Глава 5
Многие говорят: «После этого, моя жизнь изменилась». Моя жизнь после расставания с Ленкой не изменилась. Мы с ребятами все так же гуляли, разбивали коленки и локти на катке, в школе готовились к выпускным экзаменам и строили планы на дальнейшее обучение. Все было по-прежнему, только вот я больше не летал. Я ходил и бегал по земле, потому что у меня больше не было крыльев. Банально? Возможно, но ощущение у меня было именно такое.
Примерно через два месяца я стал встречаться с Танькой из параллельного класса. Мы были с ней на одной волне, у нас были общие увлечения, и нам всегда было о чем поболтать. И еще… она мне нравилась, как девушка. Милое личико, стройная фигурка, смешливая. Правда, она была выше меня на полголовы, но это нам не мешало.
Однажды ее мама с маленькой сестренкой уехали в гости, и мы, наконец, остались наедине. До того момента мы только целовались. Но как!!! Мы целовались до боли в языках, до тяжести в животе и до опухших губ. Как только мы оказывались в нужной обстановке, Танька тут же усаживалась ко мне на колени или прижимала меня к стене, и мы целовались…
В ее большой квартире было тихо. Только щелчки пружинки в ее наручных часах, только шелест накрахмаленной простыни, и ее дыхание.
- Подожди! - сказала она и уперлась рукой мне в грудь. - Послушай. Давай не надо.
- Почему? - я уже был на взводе, и эта остановка меня немного разозлила.
- Просто понимаешь… Ты хороший, добрый, веселый. С тобой здорово, и ты мне нравишься, но я… В общем я решила что ЭТО будет только после свадьбы.
Скажете, глупость? Скажете, средневековье? Я так не думаю. Я уважаю людей, у которых есть какие-то ценности и которые ими не разбрасываются. Мне не было обидно, потому что она мне тоже просто нравилась. У меня не было той эйфории, которую я чувствовал, проводя время с Ленкой. С Танькой мы были больше друзья, чем пара. В тот день мы просто ограничились взаимными ласками. Да и потом, если нам удавалось побыть наедине, я больше не пытался лишить ее невинности.
Конечно, мне было мало редких и неумелых Танькиных ласк, поэтому периодически я прибегал к помощи моей фантазии. С кем я там только не спал! Это были актрисы и певицы, иногда сама Танька, иногда просто неизвестная мне девушка, встретившаяся мне на улице, иногда у моей воображаемой партнерши не было реальной внешности.
Иногда в душе, прижавшись спиной к холодному кафелю, я вспоминал те странные ощущения, случайно подаренные мне силиконовой игрушкой. Я даже засовывал в себя палец. Но то ли я делал что-то не так, то ли образ девушки не соответствовал ковырянию в заднице пальцем… В общем, я ничего особенного не чувствовал.
Наконец, экзамены закончились, документы в колледж были поданы и мы окунулись в лето. Толян поступил в автомеханический колледж, я - в предпринимательство, а Вовчик остался в десятом. Друзей не особо удивил мой выбор специальности. Мы хорошо знали друг друга, поэтому мое решение идти по жизни с ножницами и феном в руках их не напрягло.
Впервые наши родители сделали красивый жест ногой и отпустили нас праздновать окончание школы и вступление во взрослую жизнь. Отмечать решили на даче у Кольки, нашего одноклассника. И вот, в пятницу наша дружная компания погрузилась вместе с сумками в электричку и отправилась в большую взрослую жизнь.
Нас было семеро: мы с Толяном, Вовчик, хозяин дачи Колян и три девочки. Мы очень удивились, когда с нами увязалась Якутова. В школе она общалась только с девочками, поэтому ее присутствие нас сначала немного напрягало.
Мы сидели на территории небольшого дачного участка и ели недожаренный, но подгоревший шашлык. Отчим Вовчика был грузином и оказался классным мужиком. Он снабдил нас тремя литрами настоящей домашней «Изабеллы», которую с удовольствием пили наши девочки, а мы, как настоящие мужики, пили чачу, спизженную Вовкой у того же отчима.
Якутова оказалась классной девчонкой. Она не стеснялась своих пышных форм и даже шутила по поводу своей внешности. Ее заразительный смех невозможно было слушать, не смеясь вместе с ней. Вообще, Надька оказалась милахой и душой компании.
Мы уже были изрядно выпившими, когда калитка скрипнула и к нам на участок зашел высокий парень лет двадцати пяти. На нем были только шорты и резиновые шлепанцы. Он был черноволосый, смуглый и мускулистый.
- О! Вано пришел! Здорово, Вано, пить бушь? - пьяно обрадовался Колька.
- Привет, молодняк. Чем угостите?
- У нас есть вино, - улыбнулась пьяненькая раскрасневшаяся Надька.
- Ой, нет, красавица! А покрепче?
- Кидай свою задницу на скамейку и выпей чачи! - гаркнул Колька.
- Ой, Колян! Если Гога узнает про чачу, он из тебя черемшу сделает, - засмеялся Вано и сел напротив меня.
- Не черемшу, а чурчхэллу! Ладно, парни! Вздрогнем.
Меня срубило первого. Уже к двенадцати ночи мой организм стал отторгать семидесятиградусный напиток, и я, махнув всем рукой на прощанье, отправился спать. В доме была всего одна комната, а из лежачих мест там были только небольшой диван, кровать и раскладушка. Решив, что, если я лягу на диване или на кровати, то ко мне ночью точно кто-нибудь подселится, я лег на раскладушку, бросив на нее подушку и одеяло.