– Сдайте немного назад, пожалуйста, – попросила Женька. – Я проеду и освобожу вам дорогу.
В дальнейшем диалоге вас ждет немало многоточий. Правда, нецензурные выражения цензура сейчас пропускает с легкостью, а иные авторы ими даже гордятся, но я человек старомодный. Я даже не пойду по такому распространенному в последние годы пути, как удаление из матерного слова одной буквы и скромного использования получившегося уродца. Нет уж, пусть фантазия читателя, если хочет, работает сама. В конце концов, выбор невелик – всего-то три существительных и один глагол, которые наш собеседник без особого смысла вставлял в каждую фразу.
– Ты…, сдурела! Выперлась мне навстречу и…! Освободи проезд, а то я тебя…! Ты хоть видишь…, кто я?
Тут мордатый ткнул в лобовое стекло, на котором красовалось нечто, смахивающее на пропуск. Разозлившись, я вылезла из машины и переписала себе в блокнот: «Сайко Вадим Васильевич, главный специалист по работе с населением по городу Санкт-Петербургу», а потом добавила туда же номер его «ауди». Как я сразу не догадалась? Конечно, перед нами Большой начальник. У обычных людей не бывает такого выражения лица. Вообще такого лица не бывает! Моему декану и то еще расти да расти…
– Спасибо, теперь я знаю, кто вы, – вежливо ответила я. – Это очень удачно, что моя жалоба в Смольный будет с вашей должностью и фамилией. Сейчас очередной виток борьбы с коррупцией, вы станете подходящим примером.
– Пиши, что хочешь…! Жалуйся…! А я буду ездить где хочу, без ваших… советов! У меня прямой эфир, а всякое… быдло будет меня задерживать!
В сумке надрывался мой мобильный.
– Вика! – почти в истерике прокричала Лиза. – Я не знаю, что делать! Оно все хуже и хуже! Я вижу, понимаешь? Смотрю на человека и вижу! Приезжай, пожалуйста! Приезжай!
– Держись, – ответила я. – Я еду.
Я повернулась к Женьке.
– Понимаю, что уступать не хочется, а ползти задом трудно, но…
– Испугались наконец… дуры! – радостно прервал меня главный специалист. – То-то же…! Да я вас даже… побрезгую!
Я, пожав плечами, процитировала:
Признаюсь, не ожидала, что человека, для которого мат в порядке вещей, можно задеть стихами. Однако это произошло. Сайко не просто покраснел – он побагровел, выскочил из машины и, сжав кулаки, двинулся на меня. Признаюсь, мне стало страшно.
– А ну стой! – завопила Женька, преграждая ему путь. – Стоять, гад! Фразы не можешь сказать без мата! Так вот и живешь, да? По работе с населением, блин! А даже притвориться не умеешь! Что на уме, то и на языке! И как тебя терпят, гада? А пошел ты!
Чиновник, вздрогнув, неожиданно повернулся к нам спиной. Я решила, он вернется в «ауди» и уступит-таки дорогу, но он неуверенно побрел куда-то вбок.
– Садись! – скомандовала мне разъяренная Женька. – И учти: разобьемся – я не виновата.
Мы не разбились. Подруга с удивительной ловкостью провела машину задом по узкому проезду и рванула в направлении нашего с Лизой дома. Она была бледна как мел, а глаза горели бешеным огнем. Я, признаюсь, даже боялась заговорить – казалось, лучше ее не трогать. Конечно, Женька от природы обладала взрывным темпераментом и легко теряла над собой контроль, но сейчас в ней было что-то необычное. Я чувствовала исходящий от нее поток энергии, причем какой-то небезопасной.
«Как сильно разозлил ее этот тип, – размышляла я. – Не похоже на Женьку. Она обычно быстро вспылит, но и отойдет за минуту. Что за день такой неудачный! Сперва у меня проблемы с деканом, теперь вот Женька не в себе, да еще с Лизой что-то непонятное. Откуда у нее видения? Она хоть и впечатлительная, но вполне нормальная. Может, это Эдик над ней издевается?»
К сожалению, по-настоящему сосредоточиться, чтобы проанализировать ситуацию, не удалось. Я чувствовала себя страшно усталой. Словно целый день работала внаклонку на огороде, и вот теперь ломит спину, гудят ноги и руки, да еще голова кружится. Оставалось надеяться, что разболелась я не сильно и дома приду в себя.
Глава 6
Лизу мы обнаружили во дворе, нервно мечущуюся туда-сюда по детской площадке. Сидящие на лавочке у подъезда старушки с интересом на нее поглядывали. У них там постоянный наблюдательный пункт, и покидают они его лишь в самые лютые морозы. А сейчас, слава богу, было тепло.