Кроме того, для содействия Воронежскому фронту в его наступлении и обеспечения его левого крыла привлекалась правофланговая 6-я армия Юго-Западного фронта (ранее эта армия входила в состав Воронежского фронта, но к тому моменту уже была передана ЮЗФ), которая должна была наступать из района юго-западнее Кантемировки на Каменку и Покровское [7; 298], [21; 100].
Предполагалось, что в результате этой наступательной операции будет окружено и уничтожено около пятнадцати вражеских дивизий [7; 298].
Начало операции намечалось на 14 января 1943 года.
Надо отметить, что по своему замыслу Острогожско-Россошанская операция представляла собой классические «Канны» – фланговые удары по сходящимся направлениям с целью окружения противостоящего противника. Однако с самого начала в замысел наступления была заложена асимметричность – наиболее сильный удар предполагалось нанести со стороны слабо обеспеченного южного фланга противника силами 3-й танковой армии. Поэтому представляется необходимым сказать о ней несколько слов.
Современный российский историк А. Исаев называет 3-ю танковую армию в разных своих работах как «”тузом в рукаве” советского командования» [19; 337], так и «своего рода “реликтом” советской военной машины» [20; 11] именно на момент описываемых событий. Откуда такие, казалось бы, взаимоисключающие определения? На самом деле никакого противоречия здесь нет. Оба определения взаимодополняют друг друга. «Тузом в рукаве» нашего командования 3-я ТА была в силу того, что «после Козельской операции августа 1942 года она приводила себя в порядок, ремонтировала технику, вела боевую подготовку. Когда под Сталинградом гремели залпы «Урана», а под Ржевом – «Марса», 3-я танковая находилась в резерве и могла быть использована для дальнейшего развития операций на московском или Сталинградском направлениях» [19; 336 – 337]. В конечном итоге наши успехи под Сталинградом привели к тому, что армия П.С. Рыбалко в конце декабря 1942 года – начале 1943 года была переброшена на юг для развития наступательных действий.
«Реликтом» же эта армия являлась потому, что «относилась к первой волне создания танковых армий и была сформирована по директиве Ставки ВГК от 25 мая 1942 года [20; 11]. Эти первые танковые армии имели смешанный состав – помимо танковых соединений в них входили и стрелковые дивизии. 3-я танковая к зиме 1943 года сохраняла именно подобный смешанный состав (см. выше), тогда как танковые армии второй волны формирования стрелковых дивизий в своём составе уже не имели, в них входили моторизованные соединения.
В предстоящей наступательной операции войскам Воронежского фронта и 6-й армии Юго-Западного фронта противостояли войска немецкой группы армий «Б», точнее, её острогожско-россошанской группировки. В неё входили 8-я итальянская и 2-я венгерская армии, включающие в свой состав и немецкие соединения. Целостность правого фланга 8-й итальянской армии командование группы армий «Б» восстанавливало с помощью сбора остатков разгромленных в ходе «Малого Сатурна» итальянских дивизий и переброски с других участков немецких соединений под общим управлением XXIV танкового корпуса [21; 99 – 100, 102], [19; 339], [9; 119], [35; 284].
В послевоенных работах немецких военачальников (у того же Манштейна или Меллентина) просто-таки общим местом стало указание на огромное численное превосходство советских войск в боях на Среднем и Верхнем Дону в декабре 1942 года – январе 1943 года [27; 410 – 411], [28; 180, 183].
Однако если конкретно присмотреться к соотношению сил противостоящих сторон перед началом Острогожско-Россошанской операции, то можно увидеть, что никаким подавляющим преимуществом в силах Воронежский фронт не обладал.
Вначале о численности личного состава. Весь Воронежский фронт к 13 января 1943 года (дате фактического начала Острогожско-Россошанской операции) насчитывал 347 200 человек [9; 121], [35; 284]. Однако в операции участвовали далеко не все войска фронта, а только его левофланговые силы – 40-я армия, 3-я танковая армия, 18-й отдельный стрелковый корпус и 7-й кавалерийский корпус, в то время как 38-я и 60-я армии фронта в данном наступлении не участвовали. Правда, часть сил двух последних армий передавалась в войска, участвовавшие в наступлении. В состав 40-й армии «рокировались» 340-я стрелковая дивизия и 150-я танковая бригада из 38-й армии, 305-я стрелковая дивизия и 253-я стрелковая бригада из 60-й армии. 18-й стрелковый корпус получил 161-ю стрелковую дивизию из 38-й армии [19; 340].
Ясно, что подобное массирование войск ударных группировок было необходимым. Но то, что проводилось оно за счёт войск правого крыла Воронежского фронта, было, как говорится, не от хорошей жизни.