— Правильно говоришь, мальчик! Взрослые не должны обо мне знать. Биолики запретили мне общаться со взрослыми. Если я нарушу этот запрет — мне будет снижена оценка. Да и с детьми — моими сверстниками — без надобности общаться тоже запрещено. А плохая оценка за экзамен года на два, а то и больше лишит меня работы на планетах.
— Но почему? — удивился Витя. — Общаться с инопланетянами интересно же!
— Именно поэтому, чтобы я не отвлекалась от выполнения задания. Но главное, как считают биолики, контакт с какой бы то ни было цивилизацией может быть опасен для наших посланцев.
Емельку это задело. Он недовольно сказал:
— Что-то я не понимаю. Тебя кто-нибудь у нас обидел?
— Нет! Но приказ — есть приказ. Это портреты мамы? — кивнула Марфа на картинки с Бабой-Ягой.
Емелька засмеялся:
— С чего ты взяла? Похож я, что ли, на нее?
— Много портретов, — значит, любишь! Только маму можно любить, если она такая некрасивая.
— Ошибочка у тебя вышла, Марфа. Это Баба-Яга — вредная и злая колдунья. Она живет в лесу в избушке на курьих ножках. Одна. Оттого и злая. Такой ее придумали в сказках…
— А у тебя родители есть? — спросил Марфу Витя.
— Экипаж нашего звездолета — все родственники. Папа и мама, дедушка и бабушка, прадедушка и прабабушка — и так до пятого колена. Мы очень давно не были на Цории. Вся наша жизнь прошла в космосе. Кстати, мама и папа не так давно побывали на Земле. Они-то и передали мне ваш язык.
— Странно! — удивился Емелька. — Почему же тогда ты — робот?
— Понимаю, — сказала Марфа. Когда она говорила, ее губы едва шевелились. Емельке невольно вспомнилось слово «чревовещатель», но все равно оно к Марфе не подходило.
— Понимаю! — опять повторила Марфа. — На Земле роботом называют какой-нибудь программный механизм, а тут я, живая по-человечески, но тоже робот. Да, мы — роботы! Нас, как и ваших роботов, сконструировали. Но нас конструировали на биологическом уровне, как вид, имеющий право на существование наравне с цорянами, нашими создателями. Природа и сама создаст подобный вид, но для этого понадобится очень много времени. Цоряне сумели заглянуть в далекое будущее. Они наделили нас физическими и другими качествами, каких и сами не имеют. Мы легко переносим большой перепад атмосферного давления, гравитации, не привередливы к составу воздуха, хорошо видим днем и ночью, летаем… Доброта и терпимость — основные черты нашего характера. Без этих качеств, заложенных в нас, длительная работа в космосе невозможна. Цоряне и мы по характеру и возможностям как бы дополняем друг друга.
Емельке почему-то стало досадно, что земляне в сравнении с био-ликами выглядят совсем немощными. Ему захотелось сделать что-нибудь такое, чего бы не умела Марфа, но что бы хоть немного подняло престиж землян.
— Здорово вас наделили цоряне! Куда нам до вас! Только кое-что и мы умеем!
Емелька надел тюбетейку, приготовив коробок спичек с носовым платком, принял загадочную позу факира.
— Видишь? Платочек пустой. — Емелька показал его с двух сторон. — Теперь возьми спичку. Проверь ее. Целая? Клади на платочек. Я заворачиваю спичку. Вот она, завернутая. Ломай ее! Еще раз! Гляди теперь!..
Емелька сделал над платочком круговые движения ладонями, прошептал заклинание:
— Летит гусь на святую Русь, Русь не трусь, это не гусь, а вор-воробей, вора бей — не робей!
При слове «бей» Емелька крепко хлопнул ладонями, затем осторожно развернул платочек. На нем лежала целая спичка.
— Возьми ее, — попросил он Марфу и, как заправский фокусник, взяв за уголки платочек, показал его с обеих сторон зрителям.
— Чудо! — удивилась Марфа. — Чтобы раз, два, и целая спичка — у нас так не умеют. С помощью приборов — другое дело.
Окрыленный Емелька затеял новый фокус.
— У вас на звездолете галька есть? — спросил он, показывая на ладони овальные камешки.
— Нет. К чему они нам?
— А я говорю: есть!
— Неправда!
— Смотри! Я даже на тебе их найду. — Емелька пожонглировал галькой, затем демонстративно высыпал камешки в свой карман. Показав пустые ладони, он сунул пальцы Марфе за воротник и вытащил оттуда серый камешек.
— Странно! Как он попал ко мне? — удивилась Марфа. — Я точно знаю, что камешка не было у меня. Значит, опять чудо? Нет, нет, у нас не достигли такого уровня! На Цории другое направление развития — биологическое. Заберите с крыши чемодан! Там — орех, подарок землянам от моих родителей. Когда они были на Земле в первый раз, их поразило, что люди много сил и средств тратят на строительство жилья. А если этот орех весной посадить, из него вырастет огромное дерево-дом. Он будет похож на земной бамбук, только намного толще. Каждая перемычка — этаж. А их будет двадцать. Мощные листья — вроде крестиков, поставленных друг на друга. Дерево-дом за лето вырастет. Соберете плоды и посадите их. Потом вырастет у вас целый город. В домах-деревьях останется только установить лифты да подключить их к электрическим сетям. Дерево будет расти и вширь.
Только медленнее. Растет семья — растет и площадь! Это дерево — одна из лучших биологических конструкций нашей цивилизации.
— Вот здорово, — восхищенно выдохнул Витя.
— Ты к нам прилетела из-за этого подарка? — спросил Емелька.
— Не только из-за этого. Я ведь говорила: Земля — мой первый экзамен на умение устанавливать уловители. Я должна выполнить это, оставаясь невидимой для людей и не вступая с ними в контакт… Попробую объяснить… Космическая материя, из которой состоят планеты, звезды, — пульсирует. Она то сжимается до плотного ядра, то, после мощного взрыва, разлетается… На этот процесс уходит настолько много времени, что его даже невозможно вообразить.
Сейчас космическая материя разлетается. По пути рождаются галактики, звезды, планеты. На планетах зарождаются и развиваются цивилизации.
Потом начнется процесс сжимания материи до ядра. Это может привести к гибели всех планет. Жители нашей планеты Цория хотят спасти цивилизации от гибели. Мы, биолики, ищем информацию. Ее оставила в космосе погибшая цивилизация, которая нашла способ, как сберечь жизнь при очередном цикле сжатия. Только на выполнение проекта не хватило времени. Сейчас важно разыскать эту информацию и расшифровать ее. Времени пока достаточно, и мы непременно найдем этот клад. Вселенная безмерно огромна. Поэтому, чем больше мы, биолики, установим уловителей сигналов информации, тем быстрее мы получим в руки проект спасения жизни. Что-нибудь понятно?
— Понятно! — почему-то шепотом сказал Витя. А Емелька подумал: «Рассказать кому — не поверят. Надо срочно сфотографировать Марфу».
Он забегал по комнате, разыскивая фотоаппарат.
— Ура-а-а! Нашел! — закричал он. — Витя, раздвинь шторы на окне и включи свет, а то темновато в комнате. — Емельян оглядел Марфу, застывшую в деревянной позе. Нет, не годится. Никто не поверит. Опять скажут: факир разыгрывает, сам нарядился инопланетянином…
Емелька задумался, прикидывая, как бы оживить Марфу, усадил ее на стул, попросив ладонью подпереть подбородок. Однако в такой поэтически-задумчивой позе она выглядела еще более странной. Тогда решили, что рядом с Марфой сядет Витя.
Но в последний момент Емелька, установив фотоаппарат на автоматическое фотографирование, метнулся за стулья, обняв сзади Марфу и Витьку. Все трое по команде улыбнулись, как вдруг в соседней комнате послышались шаги.
— Атас! — тихо сказал Емелька. — Коко, ложись, мы спим. Марфа, исчезни.
Открылась дверь. Послышался голос отца Емельки:
— Оба здесь. Позвони Обединым, а я пока ремень найду.
Скоро возле дверей снова заговорили:
— Не трогай его, Игорь. Пусть поспит. Он и так страху натерпелся из-за пожара в гараже.
— Пусти! Он трус. Нашкодил — и в кусты.
— Он же еще маленький.
— Из трусливых мальчишек вырастают трусливые мужчины. Вставай, не прикидывайся, что спишь.
За короткий промежуток времени Емелька столько пережил, что назревающая порка не испугала его. Он резко приподнялся.