Людям моего поколения памятно то пробуждение советских евреев, которое вызвала Шестидневная война (Солженицын сравнивал ее с библейским чудом). Дальше дела Израиля могли идти и не столь блестяще, но советские евреи в спячку уже не впадали. Что-то подобное случилось и в результате «дела Дрейфуса» и выступления Герцля. И еще одно. Как ни медленно шло освоение Земли Израильской, но оно шло. И к концу XIX века уже перерастало возможности Ротшильда, очень богатого и очень щедрого человека, но всего лишь частного лица. А Герцль создал обширную и сильную организацию. И она в дальнейшем смогла заняться и вопросами поселений, и еще много чем (включая самооборону от погромщиков), даже если сперва этим заниматься и не предполагалось.
Глава 14
Осторожно: марксизм
Теперь время рассказать о явлении, сыгравшем большую роль и в сионизме, и в русской революции, — о студенческих «русских» колониях на Западе. Напоминаю, что в 1886–1887 годах была в России введена процентная норма, отрезавшая путь к образованию большинству евреев. Но тем, кто уже был в гимназиях, дали спокойно доучиться. И встал перед ними вопрос: а что делать дальше? Сама по себе гимназия еще ничего не давала. А путь в университет оказался закрыт для огромного большинства. И поехали они учиться за границу. Год за годом, еще 8 лет, гимназии выпускали людей, которым путь для продолжения учебы был только за границей. Учиться за границей, конечно, тяжелее, чем дома, — найти репетиторство, например, много труднее. Но учились, несмотря ни на что. В 90-е годы в Берлине, Цюрихе, Женеве, Берне, Париже, Мюнхене, Гейдельберге, Монпелье, Нанси, Льеже были колонии русских студентов, в огромном большинстве — евреев. Они, получив образование, как правило, возвращались потом в Россию. Таких, как Вейцман, оставшихся на Западе, было немного. Царская Россия была богатейшей страной. Еврей с высшим образованием имел все права. А диплом инженера, врача давал надежду хорошо устроиться в частном секторе (на государственную службу евреев не брали). Но приезжали они, поднабравшись за границей не только профессиональных знаний. Эта среда — зарубежные студенческие колонии, где, кстати, было немало девушек, — не могла контролироваться русскими властями. Евреи попадали за границу, уже озлобленные процентной нормой. Русские революционеры, включая Ленина, беспрепятственно вели среди них агитацию. (Так царь-батюшка сам готовил себе свою участь.) Но эта среда предоставляла те же возможности и сионистам. (В России сионизм был на нелегальном положении.) Вейцман в своих мемуарах рассказал, как он выиграл диспут у Плеханова в Берне, обратив в сионизм 180 человек из числа тамошних студентов — к ярости Плеханова. В общем, эта среда действительно дала нам многих. Но многие, увы, ушли в революцию. На рубеже XIX–XX веков революционная тема вновь становится актуальна: в России назревает революционная ситуация. И теперь уж евреи на первом плане.
Сделаем небольшое отступление, поговорим о евреях-революционерах вообще. Лучше всего о них сказано в фельетонах Жаботинского («Еврейская революция»). Я Жаботинского пересказывать не буду. Поговорим о том, что бросило евреев в революцию.
Вообще-то по марксистской теории евреям входной билет в эту революцию полагался. Она считалась пролетарской. Кое-какой пролетариат у нас имелся. Но билет нам полагался на галерку, то есть в задние ряды, ибо пролетариями, в собственном смысле слова, было всего процентов двадцать евреев, остальные — ремесленники, кустари. Да и пролетариат-то был второго сорта. Не много евреев работало на больших фабриках, все больше на малых предприятиях — типографиях, швейных мастерских, магазинах. Немало было работниц, в частности в табачной промышленности. Верхушкой считались граверы, часовщики. Кстати, на мелких производствах в промышленности и на транспорте[14] работало, в общей сложности, больше евреев, чем в торговле.
14
Еврейские извозчики-фурманы (балагулы) имели хорошую репутацию как люди знавшие свое дело и ответственные (пили меньше извозчиков-христиан). Это была одна из традиционных еврейских профессий. Неевреи охотно прибегали к их услугам.