На самооборону средства собирались в России. Богатые евреи нередко боялись давать деньги — боялись осложнений с властями. Боялись и евреев-социалистов. Ходили слухи, что снова выручил Ротшильд. На сей раз, конечно, тайными пожертвованиями. Он при этом рисковал — у него были крупные капиталовложения в России. Россия и Франция были союзниками. Если бы дело открылось, скандал был бы до небес. Но еврейское сердце приказало… Помогали и другие французские евреи. Для них «Дело Дрейфуса» было недавней историей. Американские евреи тоже собирали деньги и пытались слать оружие. Конечно, большинство евреев-участников самообороны пистолетов не имели и обходились подручными средствами.
Власти боролись с еврейской самообороной всеми силами, то есть выставляли против нее войска. Но когда город наполнялся военными, погром обычно все-таки стихал. Бывали, правда, случаи, когда войска втягивались в погром, но не часто. (Особенно знаменитым стал такой случай летом 1906 года, в Белостоке, вызвавший, кстати, бурю в Думе.) А в общем это было куда страшнее, чем в старые добрые времена 1881–1882 годов. Например, в Киеве во время погрома 1881 года погибло 5 евреев. А в 1905 году — 68. Всего, во время второй погромной волны, о которой сейчас идёт речь, было убито не менее тысячи евреев, несколько тысяч ранено. (Это минимальная оценка. Приводят и более страшные цифры погибших).
Теперь уже нельзя было сказать, что русская общественность отмахивается от проблемы. Были антипогромные воззвания, подписанные известными писателями, крупными общественными деятелями, видными представителями православного духовенства. Но толку от этого было чуть.
В районах погромов среди православных «батюшек» и католических ксёндзов (в польско-литовских областях) бывали достойные люди, пытавшиеся остановить громил силой пастырских воззваний и своего личного авторитета. Но это редко удавалось.
Следует отметить, что не всегда доходило до столкновений. Случалось, что решительный вид готовых к защите евреев и их предупредительные выстрелы в воздух отрезвляли погромную толпу, и дело кончалось без кровопролития. Но так бывало далеко не всегда. Тут надо обсудить щекотливый вопрос. Погромщики ведь тоже несли потери (обычно все-таки меньшие, чем евреи). Что же толкало погромщиков навстречу еврейской самообороне? Похоже, одним мотивом грабительской наживы дело не исчерпывалось. В данном случае, по-видимому, большая часть была уверена, что делает патриотическое дело — защищает Царя и Отечество от жидовской «леворуции» (революции). Тут уж нечего жалеть свою голову. И тем более голову жида, даже если раньше был с ним знаком и покупал в его лавке. Встречались, конечно, среди погромщиков и уголовники, и садисты. Но не они преобладали в погромной толпе, а те, кто считал себя порядочными людьми. Поведение властей, негласную поддержку которых они чувствовали, убеждало громил в собственной правоте[22]. И никакая еврейская самооборона их не пугала.
Встает и еще один деликатный вопрос. А выигрывала ли революция от широкого участия в ней евреев? Жаботинский сильно в этом сомневался. Ибо монархисты пользовались широким участием евреев в революционном движении, чтобы доказать, что все это еврейское дело, а не русское, не православное. (А одно поколение назад — это было дело польское, католическое или даже еще грозней — иезуитское, западное.) И пропаганда эта имела успех. (Очень советую прочитать фельетон Жаботинского «Еврейская крамола».)
Крайне скептически к участию евреев в революции относился и Ахад ха-Ам, виднейший в то время сионистский деятель, ставивший на первое место культурную работу, противник насилия — «не еврейский метод». Мнение своё он высказал в печати в 1905 году. Он даже настаивал на том, что на выборах в Государственную Думу евреи должны руководствоваться не партийной принадлежностью кандидата, а отношением его к еврейскому вопросу. И если кандидат даже «правее кадетов», но сторонник еврейского равноправия (бывали и такие), то надо голосовать за него. А не за левого, если тот известен как недоброжелатель евреев. Это заявление Ахад ха-Ама вызвало бурную полемику в еврейской среде.
Во всех этих событиях Трумпельдор не участвовал. Провозглашение конституции и пик погромной волны застали его в Японии. Во Владивосток он прибыл в декабре 1905 года. Оттуда направился в Петербург. Но из-за перегрузки железных дорог попал туда только в конце зимы.
22
Неофициальная, но вполне действенная поддержка погромщикам оказывалась. Витте, к примеру, в своих мемуарах пишет о печатавшихся в жандармском управлении погромных листовках.