«Выходит, после того, как они поженились, Эльза не открыла общий счет со своим мужем? Интересно, есть ли у него собственный счет? А если есть, то каков его баланс?» — подумал Шейни.
Детектив не спеша перелистал назад корешки. Эльза вела расчеты очень аккуратно. На каждом корешке была разборчиво написана дата, имя получателя, выплаченная сумма и назначение чека.
Записи выглядели вполне обычными: химчистка, цветочница, счет от доктора. Пятьдесят долларов отчислены на благотворительность. Судя по довольно заметным суммам, Эльза производила все выплаты помесячно.
Когда Шейни перелистал назад уже три страницы, он обратил внимание на корешок чека,. выписанного ровно месяц назад. Там стояла сумма двести пятьдесят долларов, выплаченная некоему Максу Вентуорту. Под этим именем было записано только: «Аванс в счет гонорара».
Шейни был немного знаком с Максом Вентуортом. Услышав, что к дому подъехала машина, детектив выпрямился, держа в руках развернутую чековую книжку.
— Должно быть, это мистер Натан,— торопливо проговорила Алиса из-за его спины.— Мне, наверное, лучше спуститься...
— Я пойду с вами,— сказал Шейни и пошел следом за горничной, по-прежнему держа в руках развернутую чековую книжку.
ГЛАВА VIII
Пол Натан оказался заметно моложе, чем выглядел на газетной фотографии. На нем был темный костюм и строгий черный галстук-бабочка. Вид у него был как раз такой огорченный и растерянный, как у человека, оформлявшего похороны своей несчастной жены, которая только что покончила с собой.
Натан медленно пошел к ним, глядя на Шейни с каким-то враждебным любопытством. Потом посмотрел на горничную.
— Я вижу, Алиса, вы не одна?
— Да, сэр. Этот человек из полиции. Вы говорили, что я должна...
— Конечно, Алиса,— перебил Натан.— Принесите нам выпить, пожалуйста.
Девушка ушла в глубину дома, и Шейни протянул хозяину руку.
— Извините, что отнимаю у вас время, мистер Натан.
Тот прищурил глаза и сделал вид, что не замечает протянутой руки детектива.
— Вы не из полиции,— воскликнул он.— Я узнал вас, Майкл Шейни! Вы... Это вы нашли их прошлой ночью. Какое вы имели право изображать из себя полицейского?
• — Я всего лишь сказал горничной, что я детектив. Она впустила меня в дом.
— И разрешила вам разнюхивать что-то на верхнем этаже? — зло спросил Натан.
— Я принес ночную рубашку и тапочки вашей жены,— холодно произнес Шейни.— Мы поднялись, чтобы удостовериться, что это действительно ее вещи.
Лицо Натана обмякло. Он отвернулся, неуверенно шагнул в библиотеку и остановился там, не глядя на гостя.
Шейни за его спиной сказал уже помягче:
— Я здесь работаю, Натан. Если не хотите, можете мне не отвечать. Но если бы вы согласились, мы могли бы быстро закрыть дело.
— Закрыть дело? — Натан с искаженным злобой лицом повернулся к нему.— Господи! Я думал, оно уже закрыто.
— Некоторые факты еще до конца не ясны.
— А какое вам дело до этого?
— Я уже говорил вам, что выполняю работу,— невозмутимо напомнил ему Шейни.
— Небось, старый Эли? — сквозь зубы проговорил Пол Натан.— Я должен был понимать, что он поднимет шум. Старик с самого начала старался настроить Эльзу против меня. Наверное, теперь-то он доволен!
Натан отвернулся, прошел через библиотеку и, тяжело дыша, уселся в глубокое кресло.
Бесшумно вошла горничная с подносом в руках. Сначала она подошла к Натану, потом повернулась к детективу.
Шейни с благодарным поклоном взял бокал, и девушка тихо вышла из комнаты. Не дожидаясь приглашения, детектив подошел к креслу и уселся в него.
— Мистер Натан, ваша жена оставила записку?
Натан сделал несколько жадных глотков. Лицо его стало злым.
— А если бы ваша жена при таких обстоятельствах оставила вам записку, вы стали бы выставлять ее на всеобщее обозрение?
— Я не предлагаю, чтобы вы сделали это публично. Достаточно, если я смогу удостовериться в существовании записки и успокоить вашего тестя.
— Вы хотите сказать, это убедит старого ублюдка, что я не убивал свою жену? — прорычал Натан.
— У него действительно есть некоторые подозрения,— осторожно ответил Шейни.
— И он хочет воспользоваться удобным случаем, чтобы испачкать меня грязью? Но ведь не я же изменил жене и нарушил святость брака! Этот факт ему тяжело будет оспорить.
— И все-таки она оставила записку?