— Ты бы оделась! – Jacika предложила с сомнением в голосе. – Все привыкли к твоей эксцентричности, но постоянно афишировать себя голой, полагаю, не стоит.
Публика привыкнет к твоим снимкам ню и перестанут покупать твою продукцию.
Если все люди откажутся от одежды, то мы ничего не продадим и разоримся.
А голые все равно хотят кушать.
Накинь на себя хоть что-нибудь прозрачное: как бы одета, но в то же время обнаженная.
Может быть, пригласить репортера в номер?
— Да, пригласи, и в лифте посмотри, нет ли у него вшей.
Некоторые журналисты очень неопрятные и неряшливые, и по роду своей деятельности залазят туда, где грязно.
А я постараюсь пересилить себя и оденусь, что будет неплохо для рекламы нашей последней коллекции трусиков. – Simona Mercedes закричала, потому что не могла удержать голос.
Ей так хотелось с кем-нибудь встретиться, выйти с ним из отеля на улицу, и долго водить по казино.
Впереди три дня творческой работы с показом и фотосессиями, зато в воскресенье и в субботу она сможет валяться на диване в любой позе, которую захочет.
Дожидаясь журналиста, Simona снова вспомнила пожелание Margaret, что ее пребывание в Monte-Karlo превратится в сплошной карнавал.
Да, слишком долго она не встречалась с такими добрыми девушками, как Margaret.
Ее слова даже возвысили ее.
Она давно привыкла, что, если подруга боится людей и предпочитает одиночество, то она часто во время ссоры, вторым планом проявляет заботу, интересуется ее делами, желает всего хорошего, утешает, успокаивает, хотя со стороны это выглядит, как ссора, особенно когда в гневе подружки толкают друг дружку в плечи, если разозлятся до кипения.
Simona Mercedes часто перекладывала на плечи подруг груз ответственности и все трудности своей жизни, если подруги жили одни.
Иногда она чувствовала необычайную легкость, когда скидывала груз проблем на подружек, как например, сейчас.
Может быть, легкости способствовало отсутствие одежды.
Simona в очередной раз поразилась, что без одежды, сколько бы ни весило интимное белье, телу становится намного свободнее и легче.
Simona Mercedes быстро облачилась в кружевное болеро и трусики гимнастки.
Когда журналист вошел с поклоном, она встала на журнальный столик из красного дерева и нахмурила брови.
Журналист был высокий, со смуглой кожей кофе со сливками, с шикарными волнистыми угольными волосами, с упрямым подбородком мачо, с добрыми лучиками надежды в уголках глаз, явно будет требовать, чтобы она оделась по последней моде.
С молодым успешным красавцем не договориться.
И вдруг, Simona Mercedes почувствовала, что ей до всего есть дело, что ей не безразлично ничего, сделала вид, будто не рада встрече, без улыбки сошла со стола и холодно пожала журналисту руку, не предложила ни чая, ни кофе, отодвинула от него вазу с экзотическими фруктами и конфетами ручной работы.
— Плохой отель вы себе выбрали, шикарный! — журналист потянулся к фруктам, но не дотянулся, поэтому голодно застучал зубами. – Вы шикарная, яркая, поэтому должны были поселиться в жалкой лачуге бедняка.
Там бы вы выделялись, как жемчужина в грязной раковине.
Здесь роскошь, блеск забивают ваше превосходство! – он говорил мягко, без эмоций, доставал факты из рукава, а в глазах его Simona Mercedes не видела интереса к ней, как к девушке. — Вижу, что вы не замечаете роскошь, когда тратите сумасшедшие деньги, которые получаете от людей, эксплуатируете их, заставляете покупать свой дорогой парфюм, чтобы только люди забили свои запахи нищеты.
Вы заставляете людей модно одеваться, а сама разгуливаете чуть ли не обнаженная. – Слова летели из журналиста, как из автомата с конфетами, и Simona Mercedes не улыбалась, не подобострастничала, понимала, что с ним свадьбу не затеешь.
Она умела отвечать на идиотские фразы, и сейчас думала, что день окажется слишком коротким, и слова Margaret обязательно сбудутся, но не надолго.
Без Margaret жизнь здесь превращается в карнавал с клоунами.
Но будь она рядом, в Monte-Karlo, возможно, ей бы стало еще лучше, ведь сейчас у нее настроение не меняется, как погода в море.