— Это опекунский счет, открытый еще до начала Второй мировой войны, — объяснял Руди. — Счет в цюрихском банке «Гельвеция». На мое имя. И я думаю, что кто-то похитил с него деньги.
Полицейский внимательно просмотрел документы.
Теперь было понятно, что Руди не блефует. Алекс легонько коснулась его плеча.
— Простите меня. Может, нам уйти?
Руди возмущенно повернулся к ней.
— Ты просто прелесть! — Он говорил достаточно громко, чтобы слышал полицейский. — Это ведь ты затеяла. А теперь хочешь, чтобы я все прекратил! И что же мне теперь делать? Сказать, что это шутка? Чтобы и волки были сыты, и овцы целы?
Полицейский за конторкой кого-то позвал из задней комнаты. Тот человек носил не форму, а деловой костюм, был гладко выбрит и больше походил на бухгалтера, чем на полицейского. Он внимательно стал просматривать документы.
В комнате было жарко и душно. Алекс заметила, что во всем помещении нет ни единого окна. Казалось, что это могила, полностью отгороженная от внешнего мира.
Мужчина в костюме стал разговаривать с Руди на швейцарском немецком. Алекс подалась вперед, чтобы слышать, о чем они говорят, но не поняла ни слова. Однако в одном она была более или менее уверена: ее имени никто не упоминал.
— Где ваш Vermögensausweiss? — спросил полицейский.
— В чем дело? — Руди заговорил по-английски. — Это мне дали в банке.
— Тут лишь наличные. — Полицейский тоже перешел на английский. — Вам необходимы оставшиеся документы. — Он говорил медленно, как будто разговаривал с несмышленым ребенком. — Вам необходим Vermögensausweiss.
— О чем он спрашивает? — не поняла Алекс.
— Не знаю. О каких-то других документах. Какой-то Vermögensausweiss, кто его знает, что это такое.
Алекс припомнила, что она читала о Vermögensausweiss в своем учебнике на работе. И тут ее осенило.
— Думаю, он имеет в виду выписку о ценных бумагах, — прошептала она Руди.
— Ты хочешь сказать, что мне ее в банке не дали?
— Очевидно, нет. — Алекс вспомнила, что в банке «Гельвеция» тщательно разделяют коммерческие и инвестиционные банковские операции. Каждый счет имеет две выписки: о наличных деньгах и о ценных бумагах.
— Думаю, вы должны попросить ее.
Руди взял Алекс за руку и вывел из полицейского участка.
— Какой же я дурак! Мне следовало догадаться и спросить об остальных выписках.
— Типичный случай, правда? — Алекс вышла на улицу, залитую яркими лучами полуденного солнца. — Швейцарские банкиры ничего не дадут, ничего не скажут, пока ты их сам об этом не спросишь.
Руди Тоблер вышел из парадных дверей банка «Гельвеция», держа в руке толстую пачку бумаг.
— Вот они. — Он отдал документы Алекс. — Все имущество на моем счете внесено в список в алфавитном порядке. Итого тридцать семь страниц.
Пока они шли по оживленной улице, Алекс просмотрела бумаги.
— Тут полно «голубых фишек».[30] «ААА» — Автомобильная ассоциация Америки, самые высокодоходные ценные бумаги на любом мировом рынке. — Алекс быстро пролистала страницы и сложила в уме итоговые суммы в различной валюте.
— По крайней мере, теперь мы знаем, что деньги не украли.
— Невероятно. — Руди наклонился посмотреть. — И сколько здесь?
— Похоже — триста девяносто семь.
— Триста девяносто семь чего?
— Миллионов, Руди. — Она вернула ему документы. — На счету почти четыреста миллионов долларов.
Глава 13
Цюрих
Понедельник, день
— Mersi vielmals! — Руди спрятал свой сотовый в карман. — Это жена Охснера. Она сказала, что коронер не обнаружил следов насильственной смерти.
Он вел Алекс по Бюрклплац к каменной площадке, выходящей на озеро. На горизонте поднимались снежные вершины Альп.
— Теперь, думаю, все ясно.
Руди остановился возле статуи Ганимеда [31] с большим орлом на плече.
— Охснер, вероятно, запаниковал, когда понял, что мы вот-вот узнаем о его махинациях в 1987 году. — Он положил руку на ступню статуи. — После того как я сказал ему о коде, он, скорее всего, предположил, что скоро я доберусь до счета. А вернувшись в Базель, понял, что рано или поздно его уловку разгадают.
Руди замолчал, наблюдая, как внизу небольшой пароходик швартуется у причала прямо под ними.
— Я лишь жалею, что перед смертью он не рассказал мне, что случилось с моим отцом.
— Но ведь он вам рассказал!
— Да? А я не верю, что мой отец покончил с собой. И до тех пор, пока у меня не будет причин думать иначе, я хочу точно знать, что произошло.
31
Ганимед — в древнегреческой мифологии троянский юноша, из-за своей необыкновенной красоты похищенный богами и взятый ими на небо, где стал виночерпием Зевса. Перен. — слуга, подающий гостям вино.