— Но я хочу получить эту информацию здесь, у вас! — Руди повысил голос. — И если вы не намерены мне помочь, пригласите управляющего банком — я этого требую.
— Не понимаю, чем это вам поможет. — Версари держал сцепленные руки прямо перед собой. — Уверяю вас, у банка нет возможности предоставить вам доступ к информации, которой вы интересуетесь.
— Послушайте! — заорал Руди. — За последние несколько дней я приходил в банк уже не раз и всегда о чем-то спрашивал. Мне отвечали: «Приходите позже», «Пойдите туда-то…» Я устал от всего этого.
— Но я ничем не могу помочь, — повторил Версари, пожав плечами.
— Вы не верите, что у меня есть права на этот счет, ведь так?
— Не в этом дело, господин Тоблер. Я не уполномочен…
— Посмотрите. — Руди потянулся к своему портфелю. — Это письмо безусловно подтверждает мое право получать любую информацию, касающуюся данного вклада. — Он вытащил договор, заключенный его отцом с Аладаром Коганом, и начал читать вслух: — «В случае смерти Опекуна формальное владение счетом переходит к его прямым наследникам без ограничения срока…»
Руди передал письмо Версари и ждал, скрестив руки на груди. Краешком глаза Алекс видела, что он улыбается. В очередной раз Рудольф Тоблер получал то, что хотел.
Версари бросил взгляд на документ и потянулся за телефоном. Он набрал четыре цифры.
— Что это вы делаете? — поинтересовался Руди.
— Мне необходимо проконсультироваться с одним из наших юристов.
— Зачем вам консультироваться с юристом? — удивилась Алекс. — Вы же знаете, что счет принадлежит господину Тоблеру.
Версари поднял вверх руку.
— Не беспокойтесь, это займет минуту, не больше. Простая формальность.
Спустя несколько минут в комнату вошла высокая красивая женщина с ярко-рыжими волосами.
— Рейнбек. Приятно познакомиться. — Она пожала руку сначала Алекс, затем Руди. — А документы?
Версари почтительно передал ей письмо. Женщина пробежала глазами документ.
Алекс уловила в воздухе едва различимый аромат — лилии или пачули. На Рейнбек был отлично сшитый деловой костюм. Выглядела она впечатляюще.
— Кажется, это опекунский счет. — Рейнбек села за стол напротив Руди и Алекс. — Давно я уже с таким не сталкивалась.
— Да. Его открыл мой отец еще до Второй мировой. Но теперь он принадлежит мне, — ответил Руди. — И я лишь прошу господина Версари показать мне движение денег на счету за истекший период. Особенно трансферты за 1987 год. У меня есть все права требовать такую информацию, верно?
— Но вы лишь опекун.
— Именно. И, как видно из письма, теперь я управляю счетом. Я единственный наследник. И могу затребовать любой необходимый мне документ. Я прав?
— Уже нет.
— Что вы имеете в виду? Пока не найдется семья Коганов, именно я отвечаю за этот вклад.
— Может, так и было принято в 1938 году. — Рейнбек вернула письмо Руди. — Однако в настоящий момент законы изменились.
— Что вы такое говорите? — воскликнула Алекс. — У господина Тоблера есть все права знать, что происходит с его счетом.
— Сожалею. Я лишь следую правилам, которые изменились под давлением американского правительства. — Она задержала взгляд на Алекс.
— Этот счет открыт на имя Рудольфа Тоблера, и пока не объявится настоящий владелец…
— Вот в этом-то и загвоздка. — Рейнбек положила руки на стол. — Несколько лет назад американское правительство и иже с ним надавило на нас, чтобы мы запретили анонимные вклады, якобы для того, чтобы прекратить отмывание наркодолларов. И мы пошли им навстречу. Могу признать, что неохотно. Теперь имена владельцев-пользователей всех швейцарских счетов обязательно должны быть оглашены.
— Ну и что же? — недоумевала Алекс. — Мы знаем владельца. Он указан в письме.
Рейнбек взяла какой-то документ со стеллажа, находящегося у компьютера.
— Видите это? — Она передала Алекс пакет, необходимый для открытия счета. — Пожалуйста, внимательно изучите форму в конце.
Алекс открыла последнюю страницу, увидела вверху большую черную букву «А», после которой шли слова: «Feststellung des wisrtschaftlich Berechtigten».[34]
— Эту форму, в которой указывается владелец-бенефициарий, теперь необходимо заполнять для каждого счета в любом банке, — объяснила адвокат. — Даже для вкладов, сделанных ранее. Никаких «дедовских статей».[35]
35
Обиходное название тех положений конституций семи южных штатов Америки после Гражданской войны, которые освобождали лиц, обладавших правом голоса до 1867 года, и их потомков от образовательного и имущественного ценза, обязательных для других избирателей.