– А тем временем вы вкладываете деньги? – уточнила Алекс.
– Да. Я лично занимался этим, пока не отошел от дел в начале девяностых. Потом я дал поручение одному служащему цюрихской компании по управлению фондами. Ее название Финакорп.[15] – Он повернулся к Руди. – Но до сих пор я лично слежу за балансом. Проверяю его каждый квартал. И, должен признаться, дела идут неплохо.
– Почему же никто из Финакорпа никогда не связывался со мной? – удивился Руди. – Счет ведь на мое имя, кто-то должен был…
– Что касается финансового менеджера, ему известно, что этот счет является частью имущества твоего отца, – покачал головой Охснер. – А я, поверенный твоего отца, – единственный человек, перед кем они обязаны отчитываться.
– До каких пор? – поинтересовался Руди.
– Пока я жив. Ты же знаешь, я передал тебе право собственности на все остальное имущество твоего отца уже много лет назад. И хотя счет также является частью этого имущества, именно я, будучи единственным поверенным в его делах, несу ответственность за счет, а не ты.
– Отец Руди погиб в 1987-м, а вопрос о наследстве все еще открыт? – спросила Алекс. Она помнила, что адвокату ее матери понадобилось всего три недели, чтобы закрыть вопрос о наследстве и распродать имущество.
– Скорее всего, вам неизвестно, но в Швейцарии вопрос о наследстве остается открытым до тех пор, пока поверенный в делах считает это необходимым, – сухо ответил Охснер. – Может быть, несколько лет. Может быть, если нужно, несколько десятилетий. – Он вызывающе посмотрел на девушку. – Такие здесь порядки.
– Значит, это вы управляли счетом в 1987 году? – поинтересовалась Алекс.
В глазах Охснера сверкнули молнии.
– Я возмущен вашими намеками, барышня. – Он со злостью затушил сигарету. – Да, я купил «Тоблер amp; СИ», когда отец Руди в начале восьмидесятых отошел отдел, но он настаивал на том, что лично будет заниматься ведением этого счета. Потом он умер – через четыре дня после введения кода в банковский компьютер.
– Смахивает на совпадение, не так ли? – заметил Руди. – Отец был убит спустя четыре дня после компьютерной манипуляции со счетом, который он вел.
– Убит? – Охснер выглядел озадаченным. – Тебе прекрасно известно, что твой отец покончил жизнь самоубийством.
Щеки Руди вспыхнули.
– Но… это так и не доказали.
– О чем ты, Руди? – нахмурился Охснер. – Нашли же предсмертную записку.
Руди бросил взгляд на Алекс.
– Ладно, записка и правда была, но в ней говорилось: «Руди, надеюсь, ты позаботишься о маме». Полиция нашла ее в номере отеля – в Сусе.
Охснер потянулся через стол и положил руку на плечо Руди.
– Руди, все поверили в то, что твой отец покончил жизнь самоубийством. Я. Полиция. Даже твоя мама. Почему же ты не можешь принять этот факт?
– Но отчего свою предсмертную записку он адресовал мне, а не маме?
– Вероятно, он знал, что больше всего его смерть заденет тебя. Придется кое-что сообщить тебе, Руди. Когда твой отец рассказывал мне об этом счете в 1987 году, за день до своего отъезда в Тунис, он говорил так, как человек, который не собирался возвращаться назад.
– Тогда почему вы не остановили его? – произнес Руди внезапно охрипшим голосом. – Если было так очевидно его намерение?
– А что я мог сделать? – Охснер выглядел обиженным. – Как бы там ни было, никто не мог бы дать руку на отсечение, что именно он собирается сделать.
– В таком случае почему вы так уверены, что он покончил с собой?
Охснер покачал головой.
– Руди, мне очень жаль. – Он положил руки на стол. – Когда оглядываешься на прошлое, становится очевидным: он уже решился.
Руди впился в Охснера взглядом.
– Если бы вы сделали хоть что-нибудь, сказали хоть что-нибудь. Мне или маме.
– Я ничем не мог помочь. – Охснер опять покачал головой. – Это меня не касалось.
– Правда? – Алекс отодвинула тарелку. – Как не касается и этот счет?
– Говорю вам, я ничем не мог помочь, – с вызовом ответил Охснер.
– Еще как могли. Вы же поверенный в делах. У вас все права, если не сказать обязанность, помогать.
Охснер глубоко вздохнул.
– Знаю, вам, американцам, трудно это понять. – Он взглянул ей в глаза. – Но в обязанности швейцарского банкира не входит во все вмешиваться и совать нос в личные дела клиентов. Наша обязанность – дисциплинированно хранить их имущество, пока не объявится владелец или наследник владельца. Вот в чем суть тайны банковского вклада в Швейцарии. – Судя по всему, он произносит эту тираду уже не впервые. – Тайна банковского вклада в Америке, простите меня за такие слова, – это оксюморон. Вы, американцы, хотите, чтобы все про всех знали. Вы хотите, чтобы люди все о себе рассказывали. Это одна из причин, почему клиенты кладут свои деньги в швейцарские банки. Они знают – я не буду кричать об этом на каждом углу.