========== Глава 1: Тщательное обследование ==========
– Ты совершенно не заботишься о себе, – сказал Джон.
Было утро. Шерлок наблюдал за восходом солнца. На его предплечье было два никотиновых пластыря, и он пил третью за последний час чашку кофе.
– Я забочусь о своем разуме, Джон. Именно он важен. Тело не имеет значения.
– Мм, – хмыкнул Джон в свой чай, – и всё равно, ты должен пройти обследование.
– Зачем, скажи на милость, я стал бы это делать?
– Это улучшит мне настроение.
– И зачем мне улучшать тебе настроение?
– Это удержит меня от выбрасывания плесневой культуры из глубин нашего холодильника.
– Я могу вырастить ещё плесень.
– Ага. Или же ты можешь выйти и встретить меня после работы, я тебя осмотрю, и всё закончится через пятнадцать минут. Твоя плесень будет в безопасности, как и отрубленная рука из морозильника. Я знаю, тебе ещё месяц ждать, пока она обморозится до такой степени, какую ты хотел для сравнения с тем норвичским делом.
Шерлок долго молчал. Он работал над этой рукой уже шесть недель. Он не предполагал, что Джону было известно ее местонахождение.
– Пятнадцать минут?
– Может, немного дольше. Это всего лишь небольшая часть твоего вечера. Можем после заказать пиццу.
– Замечательно.
– Хорошо, – Джон улыбнулся, – это хорошо. Спасибо, что ты разумно к этому отнесся.
Шерлок пристально взглянул на губы Джона, пытаясь восстановить в памяти быстро ускользнувшую улыбку. В ней было что-то, на анализ чего не хватило времени. У Шерлока осталось неприятное ощущение, что он сейчас был свидетелем выражения, совершенно не свойственного лицу Джона Уотсона. За ним пришла в равной степени неприятная мысль, что, возможно, он знал Джона не так хорошо, как он полагал.
+
Тем вечером все растянулось на двадцать минут, но лишь из-за того, что Шерлок отказывался раздеваться полностью и облачаться в нелепую одежду, выдаваемую докторами в подобных случаях.
– С таким же успехом можно быть и голым, – сказал он.
– Если предпочитаешь, – ответил Джон, невозмутимо улыбаясь.
Шерлок сжал губы:
– Пиццу покупаешь ты.
– Конечно.
– Отлично.
После некоторых колебаний он надел рубаху зазором спереди, чтобы проложить хоть что-то между холодным диагностическим столом и своей спиной.
– Эта штука иногда ставит в безвыходное положение, а? – сказал Джон. Он развел в стороны скрещенные на груди руки Шерлока и приложил невыносимо холодный стетоскоп к соску.
Шерлок втянул в себя воздух, но не издал никаких недостойных звуков.
– Прости, прости, – Джон потрепал его по плечу, обнаженному там, где соскользнула рубашка, – я не храню его на льду, клянусь, это только так кажется.
Он приложил стетоскоп к груди Шерлока, на этот раз в более практичном положении. Он велел Шерлоку дышать, и Шерлок делал это. Он прослушал грудь Шерлока, спереди и сзади, вслушался в сердце и лёгкие, и объявил:
– Достаточно приемлемо, учитывая, сколько ты курил.
Шерлок сидел неподвижно, чтобы не лишиться того малого покрова, что у него был. Он чувствовал себя чересчур обнаженным, и рубаха, ставящая в безвыходное положение, была тут ни при чем. Не то чтобы он никогда раньше не был на обследовании. Должно быть, дело было в Джоне, решил он, ведь Джон уже знал его достаточно близко, а теперь вдобавок изучал и его тело.
Их близкие отношения объясняли и ладонь Джона на бедре Шерлока, пока Джон проверял его рефлексы, постукивая по коленной чашечке. Наверняка он не касался своих пациентов так. С другой стороны, у Шерлока было мало опыта в области прикосновений. Может, он ошибался.
Потом Джон купил ему пиццу, и даже позволил ему – с готовностью – заказать анчоусы на половине. Джон ненавидел анчоусы.
Шерлоку остались три впечатавшихся в память воспоминания, которые он пытался и не мог удалить со своего жесткого диска в течение нескольких следующих дней: насколько твердыми были его соски в течение всего осмотра после того легкого прикосновения холодного металла; вид руки Джона на его бедре, три пальца совершенно скрыты под рубашкой; теплая улыбка Джона когда всё закончилось, светящаяся гордостью, одобрением и тем, о чем Шерлок не должен был заботиться ни в коей мере.
+
– Разве это не ежегодная процедура? – спросил Шерлок, не отрываясь от монитора.
– Дааа, – сказал Джон, – для людей, которые регулярно питаются, спят ночью, не подвергаются почти ежедневно воздействию токсичных химикатов, отказываясь надевать перчатки при работе с ними, и не имеют привычки бегать за сумасшедшими по крышам…
– Это было несколько недель назад! И это нельзя считать привычкой.
Джон вздохнул:
– Я беспокоюсь о тебе, Шерлок. Я же не прошу тебя пойти в Бартс и позволить кому-то постороннему обследовать тебя. Всего лишь я. Пятнадцать минут, раз в месяц. Неужели это чересчур? Мне не кажется, что я прошу слишком много.
Шерлок в общих чертах осознавал, что Джон почти ни о чем его не просил и получал ещё меньше. Он постарался сосредоточиться на статье, которую читал (о расписании светофоров; может понадобиться при погоне) но это оказалось сложно.
– Это для твоего же блага, – сказал Джон как никогда мягко.
– О, ладно, ты, как я вижу, не отстанешь.
– Да, я думаю, ты обнаружишь, что гораздо легче согласиться.
На лице Джона опять была та самая улыбка. Шерлок слышал это по его голосу.
+
Второй раз несильно отличался от первого, за исключением того, что после Джон купил ему тайской еды вместо пиццы. За исключением того, что Джон унял холодное прикосновение стетоскопа своей ладонью, и в течение всего ужина Шерлок продолжал чувствовать это: тепло на своей груди, безымянный палец, надавивший чуть сильнее, чем было необходимо, на твердый сосок, щекочущий след, оставленный пальцами вниз до самого бедра. Там находилась рука Джона, пока Шерлок вдыхал и выдыхал по команде.
+
Третий раз был почти рутинным, пока:
– Неужели это и впрямь необходимо? – Шерлок передвинулся на столе, – мне всего тридцать четыре, наверняка…
– Это займет буквально две минуты, – заверил его Джон. Он положил свои ладони на его бёдра.
– Слушай, я обещаю тебе, что больно не будет, если ты этого боишься. Я не буду настаивать на этом каждый месяц, но ты действительно обращаешься со своим телом куда более сурово, чем среднестатистический человек тридцати четырех лет, и…
– Ладно, – сказал Шерлок, сопротивление которого внезапно сломилось, – ладно. Говори, что мне делать.
– Молодец. Спрыгивай и поворачивайся.
Шерлок повиновался и позволил Джону нагнуть его вперед мягким прикосновением к загривку, пока он не оказался наклоненным над столом. Джон слегка сжал пальцы, прежде чем отпустить его, и Шерлок вздрогнул. Это всё прохлада комнаты, должно быть. Рубашка еле прикрывала бедра, а затем Джон поднял её на середину спины, и теперь она не скрывала вообще ничего.
– Я проводил сотни таких обследований в армии, – сказал Джон, – не беспокойся об этом.
Палец Джона был теплым и скользким, ненатурально гладким из-за латексной перчатки, и, когда он проник между его ягодиц к сжавшемуся колечку мышц, у Шерлока перехватило дыхание.
– Расслабься, – прошептал Джон, – нечего бояться.
Его свободная рука размеренно гладила спину Шерлока, скользя вверх и вниз вдоль позвоночника. От этого рубашка задралась ещё сильнее.
Шерлок вцепился в край стола и предпринял осознанную попытку расслабиться. Он не смог сдержать резкий вздох, когда палец Джона скользнул внутрь.
– Очень хорошо, – сказал ему Джон, а затем рядом с первым пальцем внутрь начал вдавливаться второй, и… Впрочем, Шерлок немногое читал на тему осмотров простаты, а в последнее время – вообще ничего. Возможно, техника изменилась.
Продолжать и дальше размышлять или производить рациональный анализ он не мог. Растяжение мышц было слишком интенсивным; не совсем боль, но жжение, которое вновь и вновь требовало его внимания. Он чуть сдвинулся с места, почувствовав, что босые ноги начинают замерзать на холодной плитке пола, и опять ахнул.