— Ну, а стихи? — напоминает Артем.
— Да это и не стихи совсем, просто какое-то настроение, желание, что ли: я мечтаю подняться в небо, прыгнуть вниз затяжным прыжком, чтоб почувствовать силу ветра и поверить в силы свои...
— Вы, Рита, наверное, мечтательница, а? — Артем смотрит на меня очень внимательно. — Я почему так говорю, потому что удивляюсь вам. Среди красивых внешностью людей, особенно женщин, по-моему, мечтатели — большая редкость.
— Это вы комплимент мне, Артем?
— Крошки! Мне так сдается. И давайте простимся с этим заведением. Прокатимся еще по марту?
Артем ведет машину уверенно, легко, его большие сильные руки лежат на баранке, как на самолетном штурвале, во всяком случае, очень похоже.
— Рита, — не поворачиваясь ко мне, говорит Артем, — можете вы мне помочь в одном небольшом, но серьезном деле?
— Смотря в каком, — уклончиво говорю я.
— У меня тяжело болен отец. У него третий инфаркт. Откровенно говоря, я не очень верю в то, что он выкарабкается. Дальше немного труднее вам объяснить, длинна предыстория, но, в общем, он последние годы часто меня спрашивал, когда, мол, у тебя будет настоящая подруга? Жена, что ли... Я со своей уже шесть лет не жил. Старику, понятно, только хорошего для меня хочется. Так вот, если бы мы сейчас заехали ко мне, ему было бы наверняка приятно познакомиться с вами. Честное слово. Пусть старик поверит, что у Темки-бродяги есть хорошая девушка. Одним словом, Рита, от вас в этой, возможно, не очень веселой истории требуется только одно, ну, если хотите, по-человечески обмануть человека. Можете вы это сделать, Рита?
Мы въехали в незнакомую мне улицу, и она чем-то напомнила нашу «Слободу»: такие же деревянные со ставнями дома, обилие тополей, синеватые снежные наметы у щелястых заборов. В конце улицы неожиданно возник современный двухэтажный каменный коттедж, и Артем мягко притормозил.
— Ну так как, Рита? Вот в этом доме я живу. На втором этаже, где балкон.
Артем закурил. Я взглянула на него и только сейчас заметила: на виске у Артема сединки. Я сказала:
— По-человечески обмануть человека, говорите?.. И он, думаете, отец ваш, поверит?
Артем усмехнулся:
— Возможно, что и нет. Но вы, Рита... такая...
— Хорошо, идемте, Артем.
Двор встретил нас ребячьим визгом. Дверь в подъезд — натужным пением пружин. Сумрачная лестница с выщербленными ступенями вела наверх. Артем оглянулся и тихо сказал:
— Первой нас увидит мачеха. Она немного с причудами, не обращайте внимания.
На стук Артема тяжелая, обшитая желтым дерматином дверь открылась не сразу. Сначала женский голос спросил:
— Кто?
Артем коротко бросил:
— Мы.
Брякнула цепочка, и на пороге я увидела женщину маленького роста. Полная, в шелковом цветастом халате, она смотрела на меня удивленно, предельно сощуренными глазами. Сразу запомнилось ее лицо — припухлое, с узкими, тесно сдвинутыми губами, курносым носом.
— Проходи, проходи, Рита.
Женщина отступила. Не больше чем на шаг, разглядывая меня все тем же предельно сощуренным взглядом.
— Знакомься. Это Рита.
— Елизавета Григорьевна. — Женщина, не протянув руки, круто повернулась и исчезла за тяжелой портьерой.
— Раздевайся, Рита. Будь как дома.
Мы прошли за ту же портьеру в большую светлую комнату. Три стены ее от пола до потолка занимали застекленные стеллажи с книгами. Кроме низкого стола, четырех мягких кресел, пианино и торшера, в комнате из мебели ничего нет.
— Садитесь, Рита, — несколько виновато предложил Артем. — Хотите отличного марочного вина?
Не дожидаясь ответа, Артем подошел к стеллажу, сдвинул в сторону стекло и достал бутылку, две рюмки на высоких ножках, потом оттуда же вытащил небольшую вазу с яблоками.
— Вот так и живем. У нас четыре комнаты. Мы сначала посидим, а потом к отцу сходим. Он в своем кабинете лежит. От камней уходить не хочет.
— От каких камней?
— Разных. — Артем улыбнулся. — У отца в кабинете целый музей. Он геолог, ученый... Вы, наверное, слышали такую фамилию — Неверов?
Я кивнула.
Артем налил вино.
— Угощайтесь. Это мускат «Черный камень». Вам понравится... И одну минуту, я схожу посмотрю, как там отец.
Артем вышел из комнаты. И очень скоро вернулся.
— Отец зовет нас, Рита.
Я никогда не видела близко, в домашней обстановке, ученых и смутилась, когда мы вошли в кабинет отца Артема.
Неверов лежал на широком кожаном диване, прикрытый пледом.