— Алешка, — слышу я, — ну что, помогла тебе моя телеграмма? Ты уж извини, но больше ничего не могла придумать, — щебечет девушка.
А Кирилл вдруг отрывает от нее парня, разворачивает его за плечи лицом к себе и наотмашь бьет по лицу.
— Подлюга! Мать свою хоронишь!
— Кирилл! — кричу я.
Парень, зажав лицо ладонью, вдруг быстро бежит к аэровокзалу. За ним девушка. На бетонке остается рассыпавшийся букет.
В город Майка ехать отказалась, она плохо себя чувствует, и мы отпрашиваемся у командира вдвоем с Кириллом. Нас отпускают до двух часов дня. В 20.00 мы вылетаем назад. Майка долго объясняет Кириллу, что надо купить в Москве. Уже на пороге она снова останавливает нас.
— И апельсинов не забудь. Деньги подальше спрячь. А насчет этого, — Майка показывает пальцем на шею, — смотри... Дай-ка я тебе шарфик поправлю.
Кирилл, вытянув руки по швам, терпеливо ждет.
— Можно трогать?
— Можно, — болезненно морщится Майка. — Не опаздывайте только. Я на тебя надеюсь, Рита.
— Напрасно старушка ждет сына домой... — начинает Кирилл.
— Иди ты! — отмахивается, улыбаясь, Майка.
Странная вещь! В родном городе я могу часами ходить по магазинам и не уставать. В Москве, наоборот, после одного ЦУМа больше ничего не хочется. Не хочется ничего...
Мы с Кириллом встречаем пассажиров. Длинная змея медленно ползет к самолету от перрона. Майка в световом квадрате двери приплясывает на верхней площадке трапа.
Змея подтягивается к машине и останавливается. Начинается проверка билетов. А над аэродромом синяя мгла. В небе, высоко-высоко, проклюнулись первые звезды. Весенний ветер шершавит на бетоне незамерзающие лужицы, У меня сейчас какое-то приподнятое, светлое настроение, даже петь хочется.
— Ой! — вскрикиваю я. Чьи-то теплые ладони закрывают мне глаза. Я стараюсь освободить голову, но руки не отпускают ее, держат крепко. — Кирилл! Хватит дурачиться... Отпусти! — Ладони не разжимаются. — Да кто это? Что за шуточки... — Я начинаю сердиться. — Если...
— Что если? — слышу я знакомый-знакомый голос.
— Мишка?.. — Я оглядываюсь. — Мишка!
Ну, конечно, это он. Михаил целует меня. Мы забываем о пассажирах, не замечаем их заинтересованных улыбок.
— Откуда ты взялся, Миша?
Подходит Кирилл, и они, хлопая друг друга по спинам, обнимаются.
— Эт-т-о что за м-маскарад? — спрашивает Михаил, приглядываясь к Кириллу. Кирилл хохочет.
— Его величество командир корабля, — сквозь смех говорит он.
— Н-нет, с-серьезно?
— А я тебе как? — скалится Кирилл. — Говорю, что командир, значит, командир... только над чемоданами.
Кирилл на голову выше Михаила.
— Товарищ пассажир! Пройдите в кабину! — кричит сверху Майка, она не видит, кто стоит с нами. — Рита! Кирилл! Сейчас закрываемся.
Мы гремим по трапу. Теперь очередь за Майкой. Она, узнав Михаила, тоже ойкает.
— Мишенька?!
В самолете, когда он наконец отрывается, мы собираемся в первом салоне.
— 3-знакомьтесь. Эт-то н-наши ребята. К вам л-летим. На с-соревнования. Вся с-сборная страны.
Нам жмут руки высоченные парни и симпатичные девушки.
— Но т-ты-то кто? — обращается Михаил к Кириллу.
— Май, объясни ему.
— Он, Миша, стюардесса, то есть бортпроводник...
Дружный хохот заглушает Майкин голос.
«ТУ», набирая высоту, подрагивает. Шторка открывается, и в кухонный отсек вваливается здоровенный дядька. На нем зеленая куртка с капюшоном, мохнатые унты. Он молча озирается, потом протягивает мне широченную грязную ладонь. Я растерянно тоже протягиваю руку. Он больно жмет ее и гулким басищем говорит:
— Григорий Чай. Золотоискатель. Фартовый человек.
В его маленьких медвежьих глазках добродушие на коньяке.
— Отпустите руку.
Майка испуганно жмется к буфету.
— Значит, летаете, красавицы? — придвигается он ко мне. — А у нас сейчас море штормит, медведи во сне кричат, и золото вот такими кусками отваливается. И я назад вертаюсь. Потому, как отгулял свое на материке. Эх, девочки! Не потешите? Слыхивал я, будто имеются у вас хмельные припасы. А? Не взвесите с четверть килограммчика? Душа просит.
— Нет у нас ничего. Пройдите, пассажир, на место. — В Майкиных глазах почти бешенство.
— Слушаюсь, начальница. А все-таки, того? — Гигант изобразил из указательного пальца крючок.
— У нас не бывает! — почти кричит Майка.
— Жаль. Придется вскрыть неприкосновенный запасец. Пойдемте, красавица, угощу!
В кухоньку входит Кирилл. Приглядывается к фартовому.
— Вы, папаша, видимо, не туда попали, — говорит он ему. — Может быть, пройдем на свое законное?