– Ты ошибаешься, Элиз, дети меня очень любят!
– Сам граф Николай, заявляя, что любит тебя, однако, чтобы не нарушать маменькиного покоя, ведёт себя не очень порядочно по отношению к тебе. А посему я убедительно прошу тебя уехать от них!
– Но я не могу бросить детей на произвол судьбы, – серьёзно заявила она.
– Татьяна, неужели ты веришь, что твоя жизнь в доме графа Толстого завершится браком и ты станешь истинной хозяйкой?
– Не знаю, но мне и так хорошо.
– Пойми, дорогая сестра, ты живёшь там на птичьих правах, и мне это не нравится.
– На всё воля Божья!
– Здесь я с тобой согласиться не могу. Как говорят, Бог есть Бог, но и сам будь не плох!
В 1837 году внезапно умирает граф Николай Ильич, так и не узаконив брачные отношения с Ёргольской, а следом за ним – и старая графиня Пелагея Николаевна. Его дети остаются с официальными опекунами, которыми становятся родные сёстры покойного графа, Александра и Полина. После смерти графа Елизавета не стала вмешиваться в жизнь младшей сестры, понимая, что, по сути дела, дети остались сиротами. Изредка навещая её, Елизавета видела, что они относятся к Татьяне с большой лаской и любовью. Она также поняла, что и старшая сестра, Александра Ильинична, очень благодарна ей за помощь и живут они, что называется, душа в душу. К младшей сестре, Полине, Елизавета не благоволила, ибо та однажды посмела с ней разговаривать неподобающим образом. Так что даже, будучи приглашена в гости графом Николаем Толстым и узнав, что из Казани к ним приехала Юшкова с мужем, отказалась прийти, сославшись на недомогание.
Елизавета очень удивилась, увидев у себя в Покровском сестру Татьяну. А когда узнала, что графиня Александра Ильинична внезапно умерла и Полина забрала детей в Казань, попросила её рассказать всё в подробностях.
– Я получила письмо от Александрин с просьбой срочно приехать в Оптину пустынь. Мы сразу же с Николаем выехали туда и застали её на смертном одре. Она только и успела мне прошептать, чтобы я не торопилась извещать об этом Полину. И я попросила графа написать ей письмо в Казань. Умерла ведь её родная сестра.
– Ой, Татьяна, когда же ты начнёшь жить в реальном мире?
– А в чём дело, Елизавета?
– Дело в том, дорогуша моя, что ты в первую очередь обездолила детей, которые ей по-настоящему не нужны. За четыре года, как умер Николай Ильич, она хотя бы раз приезжала или интересовалась их житьём и самочувствием?
– Не помню. Да, приезжала на похороны маменьки в 1838 году. А потом, пойми, сейчас она – главный опекун!
– У неё никто опекунство не отнимает, а вот истинной душевной теплоты у неё никогда не было и, поверь мне, не будет! Тем более что она за детьми не сама приехала, а отдала приказание их перевезти вместе с имуществом и со всеми дворовыми. Думаю, покойный отец в гробу переворачивается от такой опеки и её «любви» к его детям. Но теперь, сестра, поздно слёзы лить и кулаками махать!
Татьяна сидела, низко опустив голову. Только сейчас она до конца поняла причину просьбы Александрин – не торопиться извещать родную сестру о её смерти. Да, права Елизавета: надо было кому-то съездить в Казань и серьёзно поговорить с графиней Полиной, а не посылать ей жалобные письма.
Первое разочарование
За долгий путь в экипаже дети очень устали и, въехав в город поздним вечером, сразу же легли спать. Лёвочка проснулся первым. И в зимних бликах возрождающегося дня, внимательно обозревая комнату, увидел спящих братьев. «Где мы?» – подумал он. Ему, как всегда, хотелось вскочить и побежать в комнату тётеньки Татьяны, но он вспомнил, что вчера они приехали в Казань, к тётеньке Полине. Лежать в кровати не хотелось, и он, тихонько одевшись, вышел из комнаты. На стуле сидел камердинер Николай.
– Как вам спалось, Лёва, на новом месте?
– Крепко, спал как убитый и без сновидений. А тётенька Полина здесь?
– Нет, Лёва, она живёт на другой улице, в своём доме.
– А это чей дом?
– Он снят для вашего проживания.
– И когда же она придёт?
– Часа через три она заглянет к вам.
– Разве она не будет жить с нами? – с удивлением произнёс Лев.
– Нет, здесь будете жить только вы с братьями на первом этаже, а на втором этаже живут хозяева этого дома.
Лёва даже от удивления раскрыл рот, окончательно уразумев, что переживаниями он может теперь делиться только со старшим братом Николенькой.
Тётенька Пелагея пришла к ним после завтрака. Дети давно не видели её. Хотя по заведённому обычаю в доме Толстых поцеловались рука в руку, но истинного тепла от этого поцелуя дети не почувствовали.