— Но они же опасны?
Аннабель улыбается в тени зонта.
— Это просто ужи.
Салли встает и подходит к Питеру и Полу в углу террасы у баллюстрады с цепочкой гераней и агав в горшках над водой. Кэтрин снова вытягивается на шезлонге и отворачивает голову.
— Вон она! Вон там!
— Том, не подходи! — кричит Питер.
Старшая из девочек, Кандида, услужливо оттаскивает его от воды. Они видят, как змея, извиваясь, плывет вдоль каменистой кромки берега, ее головка поднимает мелкую рябь. Небольшая, меньше двух футов в длину.
— Бог мой, и правда змея!
— Они абсолютно безвредны.
Девушка Салли схватывает себя за локти и отворачивается.
— Они мне не нравятся.
— А мы все знаем, что стоит за этим.
Она оглядывается и показывает Питеру язык.
— А мне они все равно не нравятся.
Питер улыбается и чмокает воздух между ними; затем снова наклоняется рядом с Полом и смотрит вниз.
— Ну что ж. Вот и доказательство, что тут рай.
Змея исчезает среди желтых касатиков на мелководье под террасой. У Питера все всегда на грани исчезновения. Теперь он поворачивается и садится на край балюстрады.
— Так когда мы устроим наше совещание, Пол?
— Нынче вечером?
— Чудесно.
Троица детей медленно взбирается по ступенькам террасы. Кандида смотрит на Аннабель с упреком.
— Мамуся, ты же сказала, что вы не будете сидеть тут все утро.
Аннабель встает, протягивает руку.
— Так идем, поможешь мне собраться.
Салли, опустившись на колени, чтобы снова растянуться на шезлонге, говорит:
— Аннабель, не могу ли я?..
— Нет-нет. Просто надо достать кое-что из холодильника.
За темностью своих очков лежит Кэтрин — точно ящерица. Пронизанная солнцем, накапливая про запас, поглощенная собой, куда более похожая на сам день, а не на людей в нем.
Они неторопливо идут по лугу на том берегу речки — бородатый Пол впереди с корзинкой напитков, двумя своими дочками и маленьким мальчиком. Чуть позади Аннабель и ее сестра Кэтрин несут остальные две корзинки, за ними телевизионный продюсер Питер и его подружка Салли. По колено в ромашках, длинностебельчатых лютиках; дальше и выше надвигаются крутые каменистые холмы, обнаженные обрывы в обрамлении кустарников, иной мир, цель их прогулки. Визжат стрижи высоко в лазурном небе. Абсолютное безветрие. Пол и дети входят в лес, исчезают среди листьев и теней, Аннабель и ее сестра следуют за ними. Последняя пара медлит в цветочном солнечном свете. Питер обнимает плечи девушки, она продолжает говорить:
— Не понимаю я ее. Будто немая.
— Они меня предупредили насчет нее.
Она искоса взглядывает на него.
— Положил глаз?
— Ну послушай.
— Вчера вечером ты только на нее и смотрел.
— Просто из вежливости. И как ты можешь ревновать после вчерашней ночи?
А я вовсе не ревную. Любопытно, и только.
— Все равно спасибо.
— Я думала, мужчинам нравятся омуты.
— Ты шутишь. Она просто выламывается.
Она смотрит на него из-под бровей. Он пожимает плечами, затем его ужаленная улыбка — как сердитое фырканье. Она отводит глаза.
— И я бы так, будь это ты. — Он целует ее в висок. — Свинья.
— Так чертовски раздуть…
— То есть ты бы и не подумал. Будь это я.
— Лапочка, вовсе не обязательно…
— Ты бы устроился в кроватке с какой-нибудь новой птичкой.
— В черной пижамке.
Она отталкивает его, но улыбается. На ней темно-коричневая безрукавка поверх легких брючек в черно-бело-бледно-лиловатые полосочки; расклешенные, кокетливо обтягивающие ягодицы. Светло-золотистые волосы, которые она встряхивает слишком уж часто. В лице у нее есть что-то смутно-детское, беззащитное, нежное. Она напрашивается на батальон и изнасилования. Ее обессмертил Лакло[3]. Даже Пол — у тебя тоже есть глаза! — заглядывается на нее; образцовая модель модной подружки: игрушка изысканной игривости. «И» — вот ее буква в алфавите. Питер берет ее за руку. Она смотрит прямо перед собой. Она говорит:
− Во всяком случае, Том в полном восторге. — И затем: — Мне бы хотелось, чтобы он перестал смотреть сквозь меня, будто не знает, кто я такая. (Он пожимает ее пальцы.) По-моему, Аннабель за три часа поладила с ним куда лучше, чем я за три дня.
− Это у нее профессиональное, только и всего. В возрасте Тома они все — эгоистичные поросята. Ты ведь знаешь: мы же все, по сути, эрзац-мальчики. Так он оценивает людей.
— Я старалась, Питер.
Он опять целует волосы у нее на виске; затем проводит ладонью по ее спине и ласкает ягодички.
3
Шодерло де Лакло (1741–1803). Его знаменитый роман нравов «Опасные связи», в частности, рисует искусство соблазнения невинных девушек и порядочных женщин.