И теперь, когда Патриция узнает, что случилось, обрадуется.
- Я же предупреждала, что это твое сумасбродство рано или поздно выйдет тебе боком, - Эмма четко представила этот разговор и даже услышала, как мать произносит эти слова низким голосом, старясь выше поднять подбородок, как она обычно это делает, когда чувствует свою победу в споре. - Надеюсь, теперь ты одумаешься и вернешься на прежнее место.
"Не одумаюсь, - продолжив мысленный диалог, сказала Эмма. - Она так и ждет, что я все брошу, и найду нормальную работу. Например, начну писать рекламу о подгузниках или детском питании, и моя жизнь, несомненно, наладится".
Огонь в ведре давно погас, а Эмма все так и сидела на полу, подтянув к себе колени. Она устало осматривала комнату, пока взгляд не остановился на елке, увешанной разноцветными игрушками и серебристой мишурой настолько, что за ними почти не было видно несчастного дерева, доживавшего свои последние дни, будучи заключенным в душной бетонной коробке.
Рик принес ее в канун Нового года и заставил Эмму загадывать желание. Но пока она выбирала из нескольких одно, время истекло. Это еще больше укрепило ее уверенность в статусе бесполезности этого праздника, который, как она говорила, только и служит поводом для того, чтобы сменить старый календарь на стене на новый. И разве стоит этому посвящать всю ночь.
Лишь одна традиция в предновогоднюю ночь долгое время оставалась неизменной. Как и все дети, Эмма каждый год закрывалась в своей комнате и писала длинное письмо. Но только никогда она не просила игрушек, приставок, роликов или кукол. Она, то умоляла, то в слезах требовала одного - вернуть отца, которого не видела даже на фото. Мать всегда запрещала говорить о нем и безумно злилась, когда дочь пыталась что-то выяснить.
Но Эмма все равно продолжала писать эти бесполезные письма, и прятать их под кроватью в коробке из-под обуви. Только став взрослой, она перестала надеяться и верить в чудеса, в какой-то момент заверив себя, что отец их просто бросил. За это она его возненавидела, но сейчас, как когда-то в детстве, смотрела на елку и чувствовала, как внутри еще шевелится надежда, как она шепчет, что нужно верить, и тогда все обязательно сбудется.
"Да, конечно, сбудется! - иронично усмехнулась она в ответ. - В такое верят только дети и те, кому больше не во что верить".
Эмма махнула рукой, будто отгоняя эти нелепые мысли, и снова вернулась к внезапно обрушившейся на нее проблеме в отношениях со своей судьбой.
"Закроюсь дома, и весь год, а лучше для верности полтора, не буду никуда выходить, - подумала она. - Скажу всем, что мне нужно писать роман для какой-нибудь там премии, а времени для этого осталось немного. Надеюсь только, Рик поймет, и будет меня навещать. Так мы, по крайне мере, оба останемся живы, и не окажемся заложниками в тонущей машине".
От этого решения ей стало легче, будто вместе с ним открылось второе дыхание, которое стал сбивать невыносимый запах горелой бумаги, вызывая приступы тошноты.
Эмма быстро поднялась с пола, взяла ведро и, теряя по пути разлетавшиеся кусочки сгоревшей книги, вышла на балкон. Оставив его в углу, она еще на несколько секунд задержалась, засмотревшись в окно на два больших купола из голубых огоньков, возвышавшихся над крышами элитных новостроек. Во дворе фонари, оставляя черные тени, освещали детскую площадку, слегка занесенную недавно выпавшим снегом. Каждый день Эмма наблюдала, как и тонкие ветки деревьев мужественно удерживают его на себе. Безмолвно несут свою ношу, смирившись с судьбой.
То ли от этого слова, то ли от холода Эмму передернуло, по телу пробежали мурашки, и она, словно вырвавшись из задумчивости, вызванной усталостью, вернулась в комнату, и оставив приоткрытой дверь, направилась на кухню. Ей просто необходима была чашка горячего черного кофе.
Уже давно Эмма не вставала так рано. Наверное, с тех пор, как перестала каждое утро ходить в душный, опротивевший до тошноты офис, где все безмолвно друг друга ненавидели, но не подавали виду, пряча свою неприязнь за лицемерными улыбами и поддельными комплиментами. Это были не самые лучшие воспоминания.
Теперь же она могла сидеть допоздна за ноутбуком, сочиняя новый роман, или же дописывая начатый, и вставала, когда все давно были заняты делами.
Такой режим ее мать никогда не одобряла, и ежедневно начинала звонить с девяти утра, хоть и знала, что звук на телефоне отключен. Патриции никак не удавалось контролировать жизнь дочери, но она упрямо продолжала наступательные движения, боясь, что не убережет ее от ошибок. Как когда-то не уберегла от них Кевина. Она до сих пор винила себя в его смерти. Думала, что не доглядела. А Эмма думала, что из-за невыносимого внимания и маниакальной любви матери брат просто покончил с собой.
Поежившись от холода, Эмма вернулась в комнату, закрыла дверь на балкон, и сразу услышала странный шум, доносившийся из кухни.
- Черт, кофе! - сказала она и бросилась на кухню.
"Будет теперь чем заняться", - посмотрев на белую плиту с черными разводами, подумала Эмма.
Вылив остатки кофе в чашку, и разбавив его молоком, она вернулась за рабочий стол, прихватив с собой мобильный.
"Все равно уснуть не получится, - подумала она. - Удивлю маму, когда отвечу на первый же ее звонок".
Когда Эмма хотела отвлечься и ни о чем не думать, открывала одну из страниц в соцсети, и листала новости, не читая их, но выхватывая отдельные слова. Это действовало на нее как гипноз, заставляя впасть в бездумное состояние.
Так и теперь колесо мышки крутилось все медленнее, мысли становились все неразборчивее, усталость все шире раскрывала свои объятия, окутывая скованное тело теплом и любовью.
И только Эмма расслабилась, как внезапный, резкий, громкий звук заставил ее вздрогнуть. Рука машинально дернулась в сторону нарушителя тишины, сбив кружку с давно остывшим кофе. Эмма быстро схватила мокрый телефон и начала вытирать его о свитер, периодически потрясывая, будто пыталась вылить из него жидкость. Экран то ярко загорался, то предательски гас.
Перед тем, как закончилась эта психоделическая светоигра, и мобильный отключился, Эмма успела лишь увидеть имя Кристины на входящем сообщении.
"Странно. Она никогда не пишет сообщения, да еще и в такую рань, - подумала она, продолжая удивленно и взволнованно смотреть на черный экран".
Эмма с силой нажимала на все подряд кнопки в надежде, что телефон все же заработает. Но признаков жизни он так и не подал. Правда, это уже волновало ее не так сильно, как то, что же случилось с подругой. И там, где обычно появляется надежда, появились страх и тревога.
"Только туда и обратно, - подумала Эмма, перебирая в голове возможные варианты решения проблемы. - Куплю новый телефон, позвоню Кристине, и сразу же домой!"
Продолжение следует...