- Они не говорят мне этого, но в их глазах видно: “Если бы не ты, то Фред был бы жив”.
- Если бы не ты, то сейчас я не был бы жив. Согласись, гораздо лучше, когда тебе это говорит живой человек.
И Гарри соглашался. Клал руку на плечо в знак благодарности и даже немного улыбался.
Драко освободили из тюрьмы, чтобы он стал его лекарством. А выходило всё наоборот. За несколько месяцев пребывания в одном доме, Поттер вытащил из него всё самое лучшее. Разбил прежнего и собрал заново. Таким, каким Драко хотел себя видеть, еще когда-то давно. Когда мальчишкой подавал руку Легенде. Он и сейчас подавал: утром, стаскивая с постели, притягивая к себе для аппарации, вечером с подушек у камина, где они валялись и болтали о разной ерунде. И чувствовал себя совершенством. Которое бессовестно влюбилось в доверчивые зеленые глаза, в робкую улыбку, в раскрытую ладонь, которая теперь никогда не отвергнет.
*
Побби не могла ослушаться прямого приказа. После смерти Гарри, Малфой оставался единственным наследником Блеков. Он мог бы переехать в родовое поместье, где не жили их общие воспоминания. Но на деле, не мог даже отдать распоряжение убрать со стола кружку, из которой Гарри пил утром кофе. И книжку с закладкой с тумбочки. Даже чертово белье поменять на кровати. Потому что, несмотря на всю боль, Мерлин, всю невозможную боль, это всё, что осталось.
Здесь перед камином Гарри любил лежать. Говорил, что так они лежали когда-то с крестным. Он говорил, говорил, и Драко рано или поздно опускался рядом, подложив обоим подушки под головы. Это был своего рода ритуал. Никто не помнит, как это произошло. Был обычный вечер. Был просто слишком яркий свет огня, от которого стоило отвернуться. Была какая-то давняя, смешная история. Были сияющие глаза. Было бесконечное доверие. И одна душа потянулась к другой. И другая не оттолкнула, ответила. Не безумие, а тихая нежность.
Сейчас Драко чувствовал себя третьим лишним. Это больше не он целовался перед этим камином с любимым человеком. Молчаливый свидетель чужого счастья.
*
- Ну вот где ты мог увидеть новорожденного дракона? - Драко прислонился плечом к примерочной кабине, заглядывая внутрь. Обзор закрывал ворох серо-черной одежды. Всё самое неприметное.
- Есть у меня один друг, который любит зверушек. И чем они крупнее и опасней, с тем большей нежностью он к ним относится. Так вот, он умудрился купить и выходить драконье яйцо.
- Я знаю этого друга?
- Хагрида? Я тебе даже больше скажу, если бы ты в тот вечер не побежал доносить на нас Филчу, то и у тебя была бы возможность взглянуть на новорожденное огнедышащее чудовище, - Гарри отдернул шторку и дал себя рассмотреть. - Ну как?
- Черное? Как оригинально!
От хорошего настроения не осталось и следа. Такие перепады случались и раньше, но первый раз от такой невинной критики. Блондин мгновенно притянул к себе в объятья. Не навязчиво, не сильно, просто чтобы почувствовал, что никто не смеется и не издевается.
- Я хочу купить тебе самую яркую футболку, какую найду. Стой здесь! - шепот куда-то в шею. Напряжение уходит, мышцы расслабляются. Легкий кивок. Через минуту Гарри был обряжен в нечто пронзительно голубого цвета.
- Класс! “Голубой” Гарри Поттер совершает покупки со своим бойфрендом. Как тебе заголовок? - очень вымученная шутка. Но Драко затрясло от смеха.
- Так я твой бойфренд? Боюсь, общественность придет в ужас, если узнает, - сказал и прикусил язык. Поттер не любил журналистов, не любил быть эпицентром внимания, не любил, когда ему навязывают своё общество, не любил большие скопления людей. И мог совсем не по-гриффиндорски сбежать, если кто-то попытается его сфотографировать или взять автограф. Пока не помогли ни зелья, ни колдопсихологи. Ему же лучше, ему же гораздо лучше. А потом какая-то мелочь, и Гарри опять замыкается в себе.
- Пойдем домой.
*
Гарри не интересовала эта сторона вопроса. Возбуждение пропало вместе с остальными чувствами и эмоциями. Но на прямой вопрос он неожиданно разволновался, ища взглядом поддержки Драко. Если бы они были дома, то слизеринцу хватило бы совсем немного времени, чтобы убедить, что нельзя себя чувствовать из-за этого виноватым. Все придет, когда нужно. Он подождет. Мерлин, узнал бы кто - не поверил. Но врачу-то этого не объяснить. И оставалось только молча отводить глаза. Гарри и так нехотя согласился идти в Мунго, не хотел шума вокруг своей персоны. А такие откровения могут произвести фурор, который он не перенесет.
Дома он не проронил ни слова. Череда хороших дней, когда Поттер вылезал из своей раковины, была перечеркнута одним очередным походом к колдомедику. Это выматывало.
Ночью Гарри пришел укутанный в одеяло. Лег рядом и уткнулся носом в плечо.
- Я знаю, что тебе тяжело со мной…
- Не в этом дело, - тонкие пальцы зарылись в темные непослушные прядки. - Я боюсь даже прогнозировать что-то с тобой.
- Не бойся. Врач же сказал, что надо… пробовать, - румянец смущения залил щеки. Драко в ответ любовно провел ладонью по щеке. Они оба какие-то ненормальные.
- Тогда давай для начала переберемся в ту кровать, которая предназначена для двух людей.
*
Он лежал на кровати, обнимая подушку Гарри. Бесконечная боль, сменялась черной тоской, всепоглощающей пустотой, скорбным отчаянием. И так по кругу. Если бы можно было вырезать этот не имеющий предела страданиям орган, Малфой согласился бы лично воткнуть нож.
Колдомедики предложили “Обливиэйт”. Будет помнить только то, что отсидел и был выпущен за хорошее поведение. Он дал согласие.
Оделся, собрался, подошел к камину. И опустился в кресло, закрыв лицо руками. Подошел еще раз и с протяжным воем упал на пол.
- Гарри… я не хочу тебя забывать. Я не могу… - слезы мешали дышать. Впервые с момента похорон, Драко рыдал, по-звериному царапая пол.