Но реакция Гахагана была совсем другой. За считаные секунды его дебелое лицо приобрело цвет слегка разваренной свеклы. Он обрушился на меня с оскорблениями, сводящимися к тому, что если я такой умный, то почему не доложил об этом эффекте лично ему, а сейчас нужно помалкивать и не мешать самолюбованию CEO перед всеми сотрудниками.
Даже при уже привычном хамстве Гахагана подобный разнос, устроенный ведущему специалисту на общем собрании, случился впервые. Все присутствующие в зале оцепенели. Я сам едва верил в происходящее.
Я не идеализировал свою работу. Иногда то, что я делал, было существенно ниже уровня моих способностей. За время моего уже долгого пребывания в «Симботике» были даже периоды, когда доводилось понемногу сачковать или тянуть время. Но на тот момент уже в течение целого года я и моя небольшая команда, в основном русскоязычная, фактически спасали всю компанию. Никто больше не мог сделать эту работу (софтвер для планирования палет), и это была основная компонента нашей системы, по-настоящему вызывавшая доверие и одобрение у «Волмарта». Почти все другие компоненты системы работали из рук вон плохо или были недоделаны. И вот вместо благодарности на меня при всех выливают ушат оскорблений.
После этого собрания на протяжении нескольких дней люди подходили ко мне, выражали поддержку или спрашивали, что же стоит за такой бурной реакцией CEO. Билл Дж., один из самых опытных инженеров, много лет занимающийся лифтами и другими системами вертикального перемещения товаров, был самым флегматичным из всех сотрудников – его, казалось, невозможно было вывести из себя. Но описанному эпизоду удалось и это. «С меня хватит», – сказал он ближайшим коллегам и ушел из «Симботика» после почти восьми лет работы. Неделей позже компанию покинул Кевин А., опытный программист, напоследок высказав все, что думает о Гахагане и его друганах.
Вскоре после этого я больше двух недель провел в отпуске, в России (в том числе в Крыму), вдалеке от нескончаемой суеты «Симботика». Моя команда тем временем делала героическую работу по интеграции кода, написанного мной незадолго до этого на Матлабе – этот язык программирования я использовал для прототипов и экспериментов с алгоритмами, – в рабочий код компании. Мой код включал в себя новые черты, необходимые для холодильного склада в Мебейне, в Северной Каролине. К палетам, запланированным на этом складе, предъявлялись совершенно новые требования, с подобными мы раньше не сталкивались. Сроки были еще менее реальными, чем раньше. Воплощать очень сложные специальные алгоритмы в рабочий код гораздо дольше, чем предусматривали эти дедлайны, поэтому мы приняли решение на первое время интегрировать наспех написанный матлабовский код. Команда смогла справиться с многочисленными проблемами в этом процессе, не тревожа меня в отпуске.
По возвращении меня ждали новые неприятности. В мое отсутствие Гахаган поставил вопрос о моем увольнении на собрании высшего менеджмента. До этого поводов уволить меня у него не было, и я оставался одним из немногих ведущих специалистов, которых Гахаган с кукушатами еще не успели выжить. Кукушата, как обычно, послушно поддакивали. И все же меня не уволили, хотя деталей этого собрания я не знаю до сих пор. Возможно, сделать это не дал Рик, главный босс. Но я был тем не менее «поставлен на счетчик» по абсолютно смехотворному поводу – что софтвер палетизации для упомянутого выше Мебейна отставал от графика. Он действительно отставал… менее чем на два месяца. Другие софтверные и хардверные компоненты отставали на полгода и больше.
Обстановка в компании к этому времени была настолько отвратительной, что я сам, конечно, тоже думал об уходе, как ни жаль было расставаться с командой. А тут подвернулась и возможность. Ларри Свит, мой бывший босс, уже успел уйти с профессорства в Технологическом институте, где его слегка обманули со спокойной синекурой перед пенсией: он оказался на позиции с «мягкими деньгами», что предусматривало постоянную борьбу за гранты и другие источники финансирования. В результате Ларри устроился в «Амазон», в Сиэтл. В июне, незадолго до злополучного общего собрания, он как раз написал мне: спросил, не хочу ли я присоединиться к нему.
Мне очень нравилось работать с Ларри, но переезжать в Сиэтл я не горел желанием. За два года до этого мы купили замечательный дом с выходом к озеру, с несколькими гектарами леса. Я осваивал подзабытые со времен советской дачи навыки садоводства, облагораживал дорожку от дома к озеру. Летом вода в нем была теплая, как в ванной, – купайся хоть каждый день. До последних чисел ноября я регулярно катался по озеру на каяке. В лесу, прямо на участке, поздним летом и осенью собирал грибы. Сидя на веранде, можно было наблюдать за птицами с разноцветным оперением, а также за снующими вокруг белками и бурундуками. Это было настоящей мечтой.