Еще через день я объявил начальнику, что ухожу. Он не выказал удивления: вероятно, подозревал, что я в некоторой степени страдаю от безделья и ищу что-то другое. И вот в последнюю неделю января 2010 г. я оказался на новом рабочем месте.
Нас было всего пять человек, включая руководителя Ларри. Лаборатория занимала три небольших офисных комнаты и довольно просторное рабочее помещение. Там стоял шестиосный промышленный робот, роллерный конвейер метра четыре длиной, токарный и фрезерный станки, столы и инструменты для работы с металлом или электроникой. На полу была раскидана пара сотен разнообразных коробок и упаковок с типичными для продовольственного склада продуктами, с которыми мы могли проделывать всякие эксперименты.
Для меня общая задача состояла в том, чтобы разработать схему измерения упаковок на разных этапах их перемещения в автоматизированной складской системе. В идеале это должен был быть бесконтактный способ, не требующий специальных остановок и подсистем, куда бы упаковки передвигались из их нормального потока. Желательно измерять их в момент, когда они просто движутся по конвейеру из одной точки в другую. В остальном у меня была практически полная свобода действий, с учетом разумной стоимости подобной системы. Это было интересно, и я с энтузиазмом приступил к работе.
Складская логистика к 2010 г. оставалась отраслью, менее других подверженной автоматизации. То, что вот уже больше сорока лет было рутиной в полупроводниковой и автомобильной промышленности, только начинало появляться в складском хозяйстве. Впрочем, логистика пережила очень плодотворную революцию еще раньше, в середине ХХ в. Тогда стали массово распространяться вилочные погрузчики (forklifts) – одно из важнейших изобретений этого периода, в значительной мере придавшее складам их сегодняшний вид. Чуть позже, в 1960-е гг., революции подверглась другая сторона логистики – морские перевозки: массовыми стали стандартизированные контейнеры, радикально преобразившие океанский транспорт. В это же время появились и супертанкеры для перевозки нефти, практически такие же, какими мы знаем их сегодня, и огромные корабли «роро» (roll-on/roll-off) – перевозчики автомобилей. Когда в 1987 г. пятикурсником физтеха я провел три с половиной месяца в научно-исследовательском рейсе в Индийском океане на корабле «Витязь» Института океанологии, именно автомобилевозы с грузом японских «тачек», а не танкеры и не военные корабли чаще остальных морских гигантов встречались в открытом океане. А над морем, в небе, реактивная авиация (в том числе грузовая) в 1960-е приобрела привычный нам сегодня вид.
Даже если бы 1960-е, начавшиеся с первого полета человека на орбиту и окончившиеся высадкой «Аполлона» на Луну, не были самыми славными годами космической эры, это десятилетие, возможно, стало зенитом технологического развития человечества. Революция в логистике, совершенная в 1960-е, дала толчок глобализации, начало которой обычно относят к 1970-м гг.
На рубеже нулевых и десятых глобализация уже заматерела и стала покрываться уродливыми коростами, но мы еще не знали об этом. А в логистике тем не менее вызревала новая революция – мобильных роботов, автоматического построения палет и (также автоматического) отбора заказов для электронной коммерции. Но об этом чуть позже.
Тогда же, в 1960-е, на пике индустриальной революции, был достигнут еще один максимум – в загрязнении окружающей среды, воды и воздуха. В крупнейших реках и озерах Америки невозможно было купаться. Смог покрывал хайвеи и целые города богатого «первого мира». В Японии появились автоматы, где за умеренную плату можно было подышать чистым воздухом. Отходы горнодобывающей промышленности делали миллионы квадратных километров земной поверхности почти непригодными для жизни. Общество массового потребления производило миллиарды тонн долгоживущего, зачастую токсичного мусора, наводняющего свалки размером с небольшие города.
Реформы, начавшиеся в 1970-е, значительно улучшили ситуацию. В немалой степени это произошло благодаря еще одной грандиозной инновации 1960-х – появлению интегральных схем и микропроцессоров и взрывному росту компьютерной индустрии. Распространение автоматических вычислений позволило оптимизировать многие операции в физическом мире, почти все производственные и даже многие бытовые процессы. Но эта же революция дала толчок принципиально новому виду загрязнений – цифровому мусору. Неэффективность машин и механизмов, значительно уменьшенная с 1960-х, не идет ни в какое сравнение с процентом потраченных впустую циклов микропроцессоров и компьютерных программ, где «мусор» нередко составляет более 90 % вычислений.