Его нашли на кухне. В ночь со вторника на среду, Вадим зарезал себя кухонным ножом.
Накануне его смерти, мы с ним поговорили. Не знаю почему, но я вдруг понял, что мне надо подойти и сказать ему пару слов.
- Как дела? - Спросил я. Ничего другого в голову не пришло.
Вадим поднял на меня своё высохшее лицо с впалыми щеками.
- Хорошо. - Ответил он. - Теперь уже хорошо.
Он даже натянуто улыбнулся.
- Ты совсем не спишь?
- Когда как. Сейчас, правда, всё уже не важно. - Тут он посмотрел по сторонам и, удостоверившись, что нас никто не слышит, прошептал. - Он уже наигрался со мной. Теперь дело за хозяином.
Я с прищуром посмотрел на него, поднял верхнюю губу и с перекошенным лицом простоял ещё секунд десять, пока он, наконец, не объяснил.
- Только не говори, что не слышал его. Его вой. Он как собачий, только глухой больно. - Выпалил он.
Я замотал головой.
- Это всё он, оно: мучает меня, запугивает, играется. - Вадим опустил голову и посмотрел на свои ноги. Я тоже опустил глаза и тут же вспомнил ту ночь и то утро.
Он усмехнулся.
- Конечно, ты мне не веришь. Пока...
Сказал он, потом прокрутился на стуле и уткнулся в какой-то отчёт.
Конечно, я не верил. Я не поверил в это и в среду, когда весь офис переполошила новость о его смерти. Я, как раньше списал это на помешательство.
<p>
4</p>
И пусть я нашёл всему логичное объяснение, спал я с тех пор плохо. А что говорить? Мы когда ужастик на ночь смотрим и то заснуть не можем, а тут такое в жизни происходит.
Хотя если быть честным, спал я плохо не только поэтому. Вадим и вся эта история разбудила давно, и старательно, забытые воспоминания.
Я тоже потерял жену. Мы поэтому с Вадимом и сошлись спустя столько лет. Мы были совсем не похожи на тех мальчишек из школы. Но теперь нас связывала общая потеря, пусть мы об этом и не говорили почти. Но это всегда чувствовалось. В каждом рукопожатии, в каждом хлопке по плечу, мы как бы говорили друг другу "Ну, ты, держись, там".
Моя Лера погибла из-за меня. Я этого никогда не скрывал. Мы с ней частенько цапались, обычно из-за всяких мелочей. Характер у меня такой - паршивый. Она вспылит, ляпнет что-нибудь, а я вместо того, чтобы промолчать или ответить спокойно, сразу взрываюсь.
Тогда всё было как обычно. Она прикопалась ко мне, а я начал отвечать на каждое её слово своими тремя. В какой-то момент мы, кажется, просто перешли на лай, слов было уже не разобрать, только бессвязные звуки вылетали из наших ртов. Помню, я ляпнул что-то про её мать. Она ответила что я, наверное, приёмный, потому что моя мать - святая женщина и у неё не мог родиться такой подонок. Потом мы снова залаяли.
Последнее что я помню, как она собирает вещи. Никаких чемоданов, никакой театральщины. Она схватила с тумбочки рюкзак, скинула всё необходимое и исчезла. А на следующий день я уже стоял в сером, холодном подвале морга, и сквозь слёзы смотрел на её синее изрезанное тело. Она так и не доехала к маме.
Говорят - время лечит. Прошло уже больше года, но больно мне всё так же. Наверное, год - это слишком маленькая доза.
Но это отступление. Хочется сказать о другом. А точнее о втором дне после смерти Вадима. Тогда я снова ворочался в кровати. Я лёг в десять и к двум часам ночи успел сделать всё: я пару раз брался за книгу, посмотрел сериал, сходил на кухню и съел пару сушек. Только не спал.
В итоге к трём часам, я отложил все гаджеты подальше, уткнулся носом в подушку и взял с себя обещание не вставать и не открывать глаз. За окном шумел ветер, накрапывал маленький дождь, вдалеке выл пёс (теперь я всегда замечал, когда где-то воет собака), а ещё на кухне что-то поскрипывало, правда, тогда мне было всё равно.
Когда прозвенел будильник, я разлепил глаза, размял затёкшие руки, стащил тело с кровати и поплёлся на кухню. Жутко хотелось пить. Я налил стакан молока и вытащил из ящика овсяное печенье. К слову мой обычный завтрак.
Я уже дожевал одно печенье и вытащил из пакета второе, но тут же замер. Оно было надкусано. Уверяю: не сломано, а именно надкусано. Я сразу отбросил его в сторону, проверил все остальные, быстро пробежался по другим пакетам, по холодильнику. Только одно печенье.
Я бы никогда не бросил такое печенье обратно в пакет, гостей у меня не было. Тогда кто это сделал?
- Боже. - Процедил я сквозь зубы.
Весь день я ходил как под гипнозом. Говорил только "да", "нет", и "две ложки сахара, пожалуйста". А когда пришёл домой, откопал в комоде единственную в квартире тетрадь, нашёл огрызок карандаша и пошёл...