КуДзу упал в кресло, не зная, что предпринять. Тайно пробраться на территорию детского учреждения невозможно, это все знают. Взломать систему защиты он бы еще смог; но вот замести следы – это уже нереально. Там работают несколько независимых сетей слежения от разных министерств, и сходятся они лишь на самом верхнем уровне, в системе big data.
Вариантов не было; похоже, настал тот самый крайний случай. Надо было идти к Маше.
СЕРФЕР, город
15 лет 25 дней, день
Танька сидела на третьей парте; Серфер смотрел на нее с камчатки соседнего ряда. Ее густые темные волосы были небрежно собраны в хвост, открывая нежное ушко и тонкую шею. Прямая спина, узкая талия, коленки, нахально торчащие из-под короткой юбки – она казалась Серферу идеальной. Если все же собрать ее тульпу – что он мог бы исправить? Да ничего, пожалуй. Разве что убрал бы родинку с шеи – и то лишь потому, что сама Танька постоянно пыталась спрятать это смешное пятнышко. Но это, конечно, была бы уже не Танька.
А ты смог бы их различить? – спросил он себя. И честно ответил, – нет, не смог бы. Если только по этой родинке. Все, что так нравится ему в Таньке – это созданный им же идеализированный образ; но что он знает о ней? О том, что называют красивыми словами «внутренний мир»? Кодекс общения с детства осложнял отношения мальчиков с девочками, удерживая их на предписанной дистанции. И если честно разобраться – многое из того, что, как ему кажется, он знает о Таньке, не имеет отношения к реальности. Все это придумал он сам; придумал и поверил. Зато база действительно знает о ней все, тут и сравнивать нечего. День и ночь.
Да и Танька тоже наверняка не смогла бы отличить его от тульпы; тут они квиты. Говорят, у женщин эмпатия развита лучше. Но когда он общался с тульпой отца, эта эмпатия хлестала у него через край – куда уж больше!
Интересно, а если бы его тульпа могла встретиться с Танькиной – у них бы что-то получилось? Если дать им бесконечную жизнь… Ага, и бесконечные патроны! – он попытался шуткой отогнать пугающую мысль, но ничего не вышло. – Нет, правда – если не выключать комплекс, их тульпы, наверное, идеально подошли бы друг другу. Была бы у них и любовь, и семья, и работа по душе, и дети, и внуки… Вот только в реале у него ничего не получится, потому что он всегда все портит. Реал ведь тем и отличается, что в нем все поступки необратимы, что ничего сделанного уже не вернешь обратно. А он, возможно, уже непоправимо испортил себе жизнь.
Но какая же она все-таки красивая! – Серфер смотрел на Таньку и не мог оторваться. – Такая прямая, натянутая, как струнка. Чувствует ли она сейчас, что я на нее смотрю? Может и нет – потому и не обернется; а может, как раз наоборот – прекрасно все понимает, потому и делает вид, что ничего не чувствует. Чужая душа – потемки.
Прозвенел звонок, и Серфер толкнул Гарика локтем – пойдем! У дверей класса, как всегда, образовалась толчея, пришлось стоять в проходе. Задержавшись возле третьей парты, он легонько постучал костяшками пальцев по столешнице, привлекая внимание. Танька посмотрела на него снизу вверх, словно ожидая чего-то. Во рту у Серфера мгновенно пересохло, и он с трудом выдавил из себя:
– Пойдем!
Они уединились на краю рекреации, в слепой зоне угловой камеры. Танька сразу же набросилась на него с расспросами:
– Пашка, ты где пропадал все это время? Тебя же ни в одной сети не было!
Серфер попытался удержать серьезное лицо, но губы непроизвольно растянулись – искала! Она меня искала! – Улыбка, должно быть, вышла глуповатой, но теперь его это нисколько не волновало.
– В сетях меня и сейчас нет, – Серфер слегка приподнял рукав, показывая ноунеймовский браслет, – я здесь нелегально. Просто захотел вас увидеть.
Глаза у Таньки округлились; она и представления не имела, чем может караться такой проступок. Гарик, видимо, догадывался, что его исчезновение как-то связано с отключенными камерами, но спрашивать о них не стал – эта тайна касалась только их двоих. Танька достала из кармана телефон и несколькими привычными касаниями активизировала поиск.
– Действительно, тебя нигде нет, – подтвердила она, поднимая глаза на Серфера. – И что это значит?
– В самом деле, Паштет, – вмешался Гарик, – как тебе удается пропадать сразу отовсюду? Я ведь пробивал тебя по всем базам! Знаешь, я и не подозревал, что в наше время можно вот так бесследно исчезнуть. Колись, Гудини!
– Вы не поверите, – Серфер понизил голос. – Только не обижайтесь, пожалуйста. Но сейчас вы и правда не поверите. А потом я обязательно все вам расскажу.