– Мы не просим отказаться от твоих мыслей, – добавил отец, его голос смягчился. – Просто будь осторожна. Живи так, чтобы они не сомневались в твоей преданности.
Она ничего не ответила. В её голове бушевал хаос, но она понимала, что родители говорят это из-за страха.
– Я подумаю, – сказала она наконец, пытаясь уйти от разговора.
Ее слова прозвучали как обещание, но в душе она знала: она не сможет остановиться.
– Сегодня найди жреца, попроси его о помощи, попроси его о спасении, – устало проговорила мать, потирая лицо руками. – Попроси о прощении, уверь в покаянии и преданности.
***Астрид сидела на краю своей кровати, поджав под себя ноги, и смотрела в окно. Лунный свет проникал сквозь ставни, рисуя бледные полосы на полу. Воздух в комнате был тяжелым, и ей казалось, что он давит на грудь, не позволяя дышать свободно. Слова родителей звучали в её голове, как эхо, которое никак не стихнет, и каждое их слово, каждый упрек, каждый страх повторялся с новой силой.
«Живи так, чтобы они не сомневались в твоей преданности.»
Эти слова отца застряли в её сознании. Преданность. Что это значило для неё? Отец и мать видели в этом путь к спасению, к тому, чтобы избежать ненужного внимания, сохранить семью в безопасности. Для них жизнь была цепью обрядов, поклонения и страха перед тем, что могут подумать или увидеть жрецы. Они жили, как тени, спрятавшие свои желания и мысли за стенами традиций.
Астрид провела пальцами по старой простыне, чувствуя грубую ткань под ладонями. Её мысли возвращались к их словам снова и снова, как волны, которые разбиваются о камни, но никак не могут уйти. Её родители боялись за неё, это было очевидно. Но этот страх, смешанный с благоговением перед жрецами, вызывал у неё раздражение.
Они хотели, чтобы она подчинилась. Чтобы вновь стала одной из тех, кто покорно склоняет голову, не задает вопросов, не ищет правды. Они хотели, чтобы она смирилась, чтобы её мысли растворились в общем хоре молитв, где слова произносятся, но не осознаются. Но как она могла это сделать? Как могла просто отказаться от своих вопросов, от того, что вела её вперед?
Её взгляд упал на подушку, где раньше лежала голова Саны. Вспомнив сестру, Астрид почувствовала, как что-то острое кольнуло в груди. Сана тоже задавала вопросы. Она была той, кто смотрел за границу деревни, за рамки обыденного. Она искала что-то большее. И это сделало её чужой.
Астрид провела рукой по волосам, чувствуя, как её мысли закручиваются в тугой узел. Она не могла избавиться от ощущения, что её сестра была права. Жизнь в этой деревне была чем-то больше, чем просто жизнью. Она была клеткой, тюрьмой, о которой никто не хотел говорить. И жрецы – стражи этой клетки – были чем-то большим, чем просто служителями богов.
Но слова отца оставались с ней. Он был прав в одном: жрецы смотрели. Они замечали всё. И если она продолжит идти по этому пути, то может повторить судьбу Саны.
И все же, разве можно жить, ничего не зная? Разве можно жить, закрывая глаза на то, что происходит вокруг? Её родители жили так, как будто это было единственно правильным. Но она не могла. Больше нет. Покуда секреты деревни неразрывно связаны с тайной исчезновения Саны, Астрид не может себе позволить бросить эту загадку.
Девушка поднялась и подошла к окну. Лес за домом казался мрачным, но в его темноте было что-то манящее. Она снова вспомнила шепот, который слышала ночью, и это воспоминание заставило её вздрогнуть. Она не знала, что это было – её воображение или нечто настоящее, но это заставило её почувствовать, что она стоит на пороге чего-то важного.
Она прикоснулась к стеклу, чувствуя его холод.
– Может, они правы, – прошептала она. – Может, я должна остановиться.
Но ее собственный голос прозвучал так слабо, что она не поверила ему. Она знала, что уже сейчас зашла слишком далеко, чтобы вернуться. Каждый ее шаг вперед делал путь назад невозможным.
Астрид закрыла глаза, стараясь унять хаос в голове. Но вместо покоя она почувствовала, как в ней разгорается решимость. Слова родителей только укрепили её желание узнать правду. Она не могла позволить страху остановить ее. Если она не пойдет дальше, то потеряет не только Сану, но и себя.
Она отошла от окна и легла на кровать, уставившись в потолок. Ее мысли были как лес за домом – густыми, запутанными, но зовущими куда-то дальше. И она знала, что не сможет игнорировать этот зов.
Быть может, единственный шанс на мнимый баланс – принять предложение Эллен?
***Дом Эллен стоял по соседству, на самой окраине деревни, его стены из потемневшего дерева почти терялись в сумерках. Когда Астрид подошла, её встречал запах влажного мха и горьковатый аромат полыни, который доносился из приоткрытого окна. Стук в дверь прозвучал глухо, но почти сразу раздались шаги, и Эллен появилась на пороге.