Ее голос дрогнул, но она продолжила:
– Но что я ещё могу сделать? Я пытаюсь найти Сану. Пытаюсь разобраться. Но этот путь… он кажется таким неправильным. Порой хочется опустить руки, сдаться… Иногда я думаю, что уже потеряла себя. Что эта ложь, эти тайны разрушают то, кем я была. И все же я продолжаю идти. Потому что если я остановлюсь, если я не сделаю этого, я потеряю все, а себя мне не так уж и жаль.
Она снова опустила глаза, и ее голос стал тише, почти шепотом.
– Мне просто нужно знать, что я делаю это не зря. Что в конце этого пути есть что-то настоящее. Потому что если это все тщетно, если в конце концов не будет ничего…
Она замолчала, не в силах закончить. Ее руки сжались в кулаки, а взгляд вновь устремился на чашку.
– Я не знаю, Эллен. Я просто не знаю. Не думаю, что я вынесу это.
Эллен молча наблюдала за Астрид, её взгляд смягчился, и на лице появилась тень сочувствия. Она придвинулась ближе и, вместо того чтобы ответить сразу, осторожно накрыла ладонью тонкую руку Астрид, которая дрожала на столе.
– Астрид, – начала она, её голос был тихим, почти нежным, – ты не обязана нести это все в одиночку. Я была безумно зла на тебя тогда, в амбаре, но я понимаю, что ты ломаешься от всего этого безумия. Несправедливо было так относиться к тебе, зная, что ты потеряла сестру и отреклась от родителей ради моей просьбы. То, что ты сделала, безусловно, ужасно, такое не должно повториться впредь, но я хочу поддержать тебя также, как меня поддерживали мои единомышленники.
Астрид подняла на нее взгляд, в ее глазах застыло удивление, смешанное с болью.
– Я знаю, каково это, – продолжила Эллен, ее голос звучал сдержанно, но в нем было тепло. – Когда кажется, что весь мир давит на тебя, требуя все больше, взамен не давая ничего. Когда каждый шаг кажется неверным, но остановиться ты не можешь.
Она слегка сжала руку Астрид, словно пытаясь передать часть своей силы.
– Ты можешь довериться мне, – сказала она. – Я знаю, что тебе страшно. Знаю, что ты чувствуешь себя потерянной. Но я здесь. Я не собираюсь бросать тебя несмотря на то, что произошло у нас.
Эллен отпустила ее руку и тяжело вздохнула, их взгляды встретились.
– Ты сильнее, чем ты думаешь, Астрид, – сказала она. – Но даже самым сильным иногда нужна поддержка. И если ты позволишь, я буду рядом. И, быть может, не только я.
Она улыбнулась, но эта улыбка была грустной, словно она понимала больше, чем говорила.
– Ты ищешь ответы, и я понимаю это. Но пока ты их не нашла, я могу быть тем, кто поможет тебе держаться. Иногда это все, что нам нужно, чтобы продолжать идти.
Астрид почувствовала, как ее глаза наполнились слезами, и на мгновение она позволила себе расслабиться под взглядом Эллен, который не осуждал, а предлагал искреннюю поддержку. Однако внутри у нее нарастало мерзкое, липкое чувство вины. Она обманывала женщину, которая отнеслась к ней с теплом, однако иного пути она не видела. У нее была цель, а она порой требовала жертв.
***Эллен молча вела Астрид через узкие, тёмные улицы деревни. Их шаги глухо звучали в ночной тишине, словно сама деревня затаила дыхание. Дом, к которому они направлялись, был на самом краю деревни, рядом с полями. Это была старая хижина, с покосившейся крышей и облупившейся краской на ставнях.
Когда они подошли, Эллен постучала три раза – коротко, уверенно. Дверь открылась медленно, и в проёме появился мужчина с крупными, сильными руками, покрытыми шрамами и мозолями. Его лицо было суровым, а взгляд изучающим.
– Это она? – спросил он, кивая в сторону Астрид.
Эллен только коротко кивнула. Мужчина отступил, пропуская их внутрь.
Внутри комната была полутёмной, освещённой только парой свечей, стоящих на грубом деревянном столе. Воздух был насыщен запахом влажной земли и сена. В углу комнаты сидел рыжий мальчик-подросток, лет пятнадцати, с острыми чертами лица и слишком серьёзным для его возраста взглядом. Он смотрел на Астрид так, словно пытался понять, может ли ей доверять.
– Садись, – сказал мужчина, жестом указывая на скамью рядом с грубо сколоченным столом.
Астрид осторожно присела, чувствуя на себе взгляды всех присутствующих. Эллен села рядом, положив руку ей на плечо, как бы напоминая, что она не одна.