Фигура божества, сотканная из чёрных перьев, приближалась, её шаги не оставляли следов, но каждый шаг отдавался вибрацией в самой сути Сиварт. Она чувствовала эту силу – безжалостную, древнюю, абсолютную. Сердце её замирало и билось одновременно, как будто оно пыталось отдать всё, что у неё оставалось, этому существу.
Существо остановилось перед ней, и его безглазые впадины устремились прямо в её душу. Она почувствовала, как ее грудь наполнилась тяжестью, будто воздух стал вязким, непреодолимым. Оно подняло руку, и перья вокруг затрепетали, как если бы их коснулся невидимый ветер.
Сиварт подняла голову, ее взгляд был твердым, несмотря на слабость, охватывающую тело. Она расправила плечи, ее руки свободно опустились вдоль тела, и она закрыла глаза, готовясь принять то, что ей уготовано.
Когда божество двинуло рукой, ее грудь пронзила боль, острая и всепоглощающая, как если бы тысячи раскаленных игл вонзились в ее плоть одновременно. Ее тело выгнулось назад, ее губы раскрылись в беззвучном крике, который, казалось, сотрясал весь мир вокруг.
Боль была такой сильной, что сознание Сиварт начало размываться. Она не могла различить, что было реальным, а что – плодом ее разума. Ее грудь будто горела изнутри, и этот огонь распространялся по венам, стирая все: страх, сомнения, саму её сущность.
Но в этой боли не было жестокости. Это было очищение. Это было обещание.
Сиварт не сопротивлялась. Она позволила божеству забрать все, что у нее было, потому что знала: это не конец. Она чувствовала, как эта боль становится частью её, как она растворяется в волнах ее веры.
Она открыла глаза, и в ее взгляде больше не было ни страха, ни сомнений. Она видела перед собой не просто божество, а истину, обнаженную и непреклонную.
– Возьми, – прошептала она, голос дрожал, но звучал твердо. – Возьми все. Моя жизнь принадлежит вам.
Сущность не ответила словами. Ее движение было плавным, будто перья собрались в единый смерч, который поглотил Сиварт. Боль утихла так же внезапно, как началась. Она опустилась на колени, чувствуя, как её сердце бьется ровно, а на груди остается жгучее тепло – знак того, что боги приняли ее жертву.
Она провела рукой по своей коже, на которой теперь остался узор, напоминающий перья, выжженные прямо на ее теле. Это было ее новое клеймо, её символ.
Сиварт подняла голову, тяжело дыша, но в её глазах горела решимость. Она была готова. Боги всегда отвечали ей искренностью, и теперь она была их частью. Без остатка.
***Сиварт пришла в себя на холодном камне утеса, обдуваемая ветром, пропитанным солью. Ее веки были тяжёлыми, словно их отягощала сама земля, но когда она наконец открыла глаза, перед ней раскинулся мир, который казался ей чужим.
Фьорды обрамляли океан, как древние клыки, вырастающие из плоти земли, изъеденные временем, но всё ещё непоколебимые. Их острые линии тянулись ввысь, разделяя небо на неровные куски, которые казались покрытыми тонкой плёнкой света. Внизу бескрайняя вода колыхалась, как гигантское чёрное сердце, гул её волн звучал то громче, то тише, будто этот мир дышал, но дышал странно – как чужак.
Сиварт подняла голову, и ее глаза устремились в горизонт. Океан казался бесконечным, но пустым. Его волны, такие могучие, такие грохочущие, теперь больше напоминали слабую иллюзию, призванную скрыть истинную реальность. Небо над ним было пепельно-серым, размытым, будто его окутала старинная паутина.
Она попыталась встать. Ее тело все еще было тяжелым, словно в нём осталась часть видения, но ноги послушались. Мир вокруг затрепетал: ветер, пробегая сквозь нее, будто прошивал тело ледяными нитями. Камень под ногами казался хрупким, хотя ее разум подсказывал, что это не может быть правдой.
«Это не реальность. Всё это… меньше, слабее, чем то, что я видела.»
Сиварт сделала шаг к краю утеса. Ветер обхватил ее, играя с её одеждой, будто пытался сбросить ее вниз. Она смотрела вниз, где волны разбивались о скалы, оставляя на них белую пену, как следы неудавшихся попыток разорвать камень.
Но всё это не трогало ее. После видения, которое пронзило ее до самой сути, этот мир казался ей тусклым, хрупким. Боги, которые явились к ней, их голоса, их сила – они были настоящими. Настоящими так, как этот мир никогда не был.
Она закрыла глаза, и перед ее внутренним взором снова возникли образы: перья, острые, как лезвия, густая тьма, перетекающая в свет, и их голос, зовущий ее. Это было настолько ярким, настолько всеобъемлющим, что она чувствовала, как кровь пульсирует в её жилах быстрее, принося с собой новое осознание.