Даже меня заинтересовало, что за кофе наливают бесплатно. Оказалось на Олимпийском бульваре, прямо с торца нашего корпуса, на нулевом этаже, в застеклённой кафешке веселый чернокожий парень действительно варил и разливал душистый ароматный «Нестле». Мы выстояли очередь из пяти человек, и присели с маленькими кружечками на банкетку в стороне от шумных посетителей. Смакуя подзабытый напиток из той своей жизни, я даже на секунду прикрыл глаза. Пока же в СССР хороший кофе был очень большим дефицитом.
— Смотри Кассиус Клей, только молоденький, — я кивнул в сторону афроамериканского атлета.
— Что я негров, что ли не видел, — удивился Корней.
— Если ему сейчас челюсть сломать, то одной золотой медалью в боксе у нас будет больше, — шепнул я Юре Корнееву.
— Здесь что ли? — заговорщицки огляделся Корней, — при всех?
— Да я пошутил, — улыбнулся я, — пойдём, а то Суренович нас уже обыскался.
— Не, ну если надо, — завёлся вдруг мой партнёр по сборной.
— Хэлло, — улыбнулся нам Кассиус Клей.
— Салют, — бросил я.
— И тебе не хворать, — ответил Корнеев американскому боксёру.
Скоро этот улыбчивый стройный полутяж станет боксёром номер один в Мире, потяжелеет, заматереет, вступит в какую-то исламскую организацию и поменяет имя на Мухаммед Али. Придёт время и весь мир с этой самой «мирной» религией ещё хлебнёт лиха. Кому-то из сильных мира сего будет очень выгодно вкладывать в ислам огромные деньжищи.
В Олимпийской деревне между тем царила атмосфера самого настоящего карнавала. Туда и сюда сновали спортсмены в чалмах, в сомбреро, африканские атлеты расхаживали в одних цветастых накидках, благо температура в Риме под тридцать пять градусов тепла в тени позволяла подобный национальный колорит. Очень часто попадались и японские группы туристов, обвешанные фотоаппаратами. Они как прилежные студенты все фотографировали и записывали, готовились через четыре года принять в Токио таки же международные игры.
— На казахов наших похожи, — высказался Корней, с которым мы заселились в одну комнату на третьем этаже.
— Аха, — поддакнул я, — только чисто выбритые и все в деловых костюмах.
Наши же советские парни и девчонки больше предпочитали до открытия передвигаться по деревне в синих спортивных олимпийках с большими буквами «СССР» на груди. Парадный костюм из красных джипсов клёщ и такой же по цвету джипсовой курточки мы, не сговариваясь, приберегли до 25 августа.
И вот назначенный день пришёл. Первая «уронила челюсть» от нашего прикида американская делегация, когда мы столкнулись с ней на Олимпийском бульваре. Именно туда подгоняли автобусы, чтобы постепенно перевезти всех спортсменов к Олимпийскому стадиону.
— Ват ис ит? — слышалось от одетых в стандартные белые брюки и темно-синие пиджаки американцев.
Я не слышал, что отвечали другие спортсмены, но Гурам активно жестикулируя, объяснял.
— У нас в Тбилиси всэ так одеваются, — посмеивался он, — и мама моя, и папа мой.
— Дэди из гуд, — похохатывая, давал американцам вольный перевод на английский Юрий Власов.
— Что ты им сказал? — переспрашивал Минашвили у нашего сильнейшего штангиста.
— Сказал, что папа у тебя очень заботливый, — гоготал Власов.
Девчонки из гимнастической команды, для которых тоже пошили джипсы клёш и приталенные джипсовые жакеты, подбежали ко мне и стали крутиться в разные стороны.
— Богданчик, — громче всех смеялась Лариса Латынина, — это нам тебя благодарить за такие наряды?
— Можете благодарственное письмо направить Никите Сергеевичу, — смеялся и я.
— Ну как тебе? — крутанулась вокруг своей оси одесситка Маргарита Николаева.
— Попка, во! — я показал большой палец.
— Фу, пошляк! — крикнула, похохатывая Латынина и все гимнастки побежали дальше, за более компетентным мнением.
В принципе до стадиона «Олимпико ди Рома» можно было пешком спокойно дойти за пятнадцать минут. А на автобусах объезжая все пробки по кривым улочкам дорога заняла почти полчаса. И хоть впереди нашей колонны ехал полицейский на мотоцикле, никого на дороге этот факт не беспокоил.
В подтрибунном помещении нам пришлось ждать чуть ли не дольше всех. Боря Никоноров из автобуса вытащил акустическую гитару и приволок её мне.
— Сыграй нашу, — улыбнулся боксёр легковес.
— Какую из двадцати? — удивился я, так как за пять вечеров успел перепеть весь репертуар «Синих гитар», плюс три песни Высоцкого, плюс как здорово, что все мы здесь сегодня собрались.
Так уж получилось, что с боксёрами мы не только поселились в соседних номерах, но и выступать нам выпало в одном и том же зале в «Палаццетто делло Спорт». Лично мне он напоминал большую черепаху, а девчонки из сборной по гимнастике настаивали, что это огромный зонтик, из которого торчат спицы. Поэтому после сытных ужинов большинство сборников баскетболистов и боксёров кучковалось вместе. Мы вольготно рассаживались на зелёном газоне Олимпийского бульвара, именно на нём располагалось большинство столовых и ресторанов, под которые были отведены все нулевые этажи в зданиях. Так же часто к нам присоединялись и гимнастки сборной СССР. И на второй день как-то Боря Никоноров притащил гитару.