— Очень хорошо, — усмехнулась Шацкая, тоже придерживаясь одной рукой за стенку, — я завтра двух Галь приведу из института. Они даже согласны режиссёру дать…
Нина посмотрела удивленно на меня, и интеллигентно прикрыла ладошкой рот.
— Что-то какой-то пьяный арбуз попался, — пробормотала она.
— Куда без очереди? — возмутилась Юлия Николаевна, — Галя! Это моя роль, теперь назло никому не дам!
— Худой мир, лучше доброй ссоры, — грустно заметил я.
Театр — это клубок целующихся змей, и с этим мне лучше смириться, думал я, развозя музыкантов и актёров по домам. Юлию Николаевну пришлось самолично проводить до квартиры, Нину Щацкую галантно вызвался сопровождать Высоцкий. И пока автобус трясся по ночному городу, Санька и Толик успели полностью протрезветь и хмуро смотрели друг на друга.
— Завтра Вадька сходит на рынок, — сказал я, когда мы подъезжали к нашей избушке, — поспрашивает, кто и где сдает комнаты внаём. Так что готовьтесь к самостоятельной жизни.
— Давно пора, — хором высказались ребята, и отвернулись в разные стороны.
Глава 32
Утром во вторник первым делом я заехал в редакцию «Пионерской правды», узнал, по какому адресу скрывается гражданин Виктор Прохоркин. Нужно же было написать статью в «Советский спорт», а Витюша — это не только бесплатная печатная машинка, он также хороший советчик, который поможет скруглить острые углы. А то я себя знаю, в нужных местах могу и не «затормозить». Главная редактор детской газеты, Татьяна Владимировна, неожиданно была мне очень рада. Она сказала, что Виктор живёт сейчас по другому адресу, и что лучше побеспокоить начинающего, но уже очень занятого писателя в районе восьми часов вечера.
— В восемь, так в восемь, — пробурчал я, — а чё он из дома переехал? Женился что ли?
— Можно сказать и так, — промурлыкала Татьяна Владимировна.
С Высоцким, как и договорились накануне, мы встретились у памятника Маяковскому. Судя по его помятому виду, дома он не ночевал. Как влез, в подаренный мной, красный джипсовый костюм, так в нём и щеголял. Кстати, Москва стала меняться. Нет, нет, но я частенько стал встречать людей, которые тоже уже где-то раздобыли дефицитные джипсы.
— Пожрать бы чего, — пробурчал поэт, — может в мою альма-матер, в школу-студию МХАТ, завалимся?
— Если идти методом исключения, — почесал я затылок, — в Щепке мы ели, в Щуке тоже. В ГИТИСе удачно отобедали, значит, само проведение нам тонко намекает, что пора бы посмотреть, как кормят во МХАТе.
На служебном Opel Blitz мы проехали по Тверской улице и свернули на крохотный проезд Художественного театра. Уже припарковываясь около дверей школы-студии, я заметил до боли знакомый образ, который из этих дверей выходил.
— Вот он наш Ипполит пошлёпал! — я ткнул пальцем в высокого черноволосого парня, который был одет в хороший дорогой костюм.
— Эй, парень! — заорал я, пока тот не скрылся в толпе, — дай закурить!
Мы с Высоцким вылетели из микроавтобуса и бросились за черноволосым. Однако морды наших лиц почему-то не внушили ему доверие, и он припустил лихо петля между ошарашенных прохожих.
— Стой стрелять буду! — орал я, распугивая встречных мужчин и женщин, — первый предупредительный в воздух, второй по ногам!
— Что случилось! — вскрикнул дяденька в шляпе.
— Спокойно папаша, работает МУР, — пророкотал Высоцкий, — я тут все дворы знаю, ты беги за этим длинным, я пойду наперерез.
Этот высокий и черноволосый паренек наверняка был хорошим спортсменом, и ломанулся он, как лось от охотников в ближайший переулок. От олимпийского чемпиона ещё никто не уходил, буркнул я себе под нос и дал такой рывок, что мог бы позавидовать и сам Усэйн Болт. Тридцать секунд я видел лишь ускользающий силуэт актёра. И вот мы зажали парня в глухой подворотне.
— Отъе…сь, суки, зашибу! — черноволосый встал в боксёрскую стойку.
Высоцкий согнулся в три погибели, пытаясь восстановить дыхание. Я же тоже принял боксерскую стойку. Не хотелось ни за что ни про что получать в табло. И стал тихонько сокращать дистанцию, немного покачивая корпус.
— Предупреждаю, у меня первый разряд, — уже не так уверенно сказал парень, пятясь спиной к стене.
— Нам для спектакля актёр нужен твоего типажа, — проговорил, отдышавшись, Володя Высоцкий.
— Так я вам и поверил, — черноволосый, когда я подошёл к нему на полтора метра, выбросил два длинных боковых удара.
Я легко ушёл в сторону.
— Роль просто отпад, закачаешься, — буркнул я, опять приблизившись к актеру держа руки высоко в стойке.
— Убью! — заорал парень и снова атаковал меня длинным боковым ударом.
На этот раз я успел пробить ему в солнечное сплетение, прежде чем уйти на дистанцию. Актёр вмиг осел на одно колено и стал, как рыба ловить воздух ртом.