Записав схематично на доске объяснение и примеры употребления, я спросила, всё ли понятно.
– Мне ваще ничего не понятно! – Элиас и не думал настраиваться на умственную деятельность.
– Если слушать, то всё понятно, – тихо сказал Кристиан.
Он всегда сидел один. Старался вникать как мог, и способности у него явно прослеживались. В других условиях достиг бы оценок намного выше, но он страдал от психического расстройства. Когда я увидела его в первый раз, то не поверила, что у такого спокойного на вид мальчика случаются приступы агрессии и он не может их контролировать. Я пыталась говорить с ним тихим и даже нежным голосом, когда подходила проверять задания. Поначалу он шарахался от меня и не выдерживал моего приближения. Ему нужна была дистанция. Со временем всё же приспособился или просто привык ко мне. Расстояние в двадцать-тридцать сантиметров его уже не напрягало. Ни разу я не видела, чтобы он выходил из себя. Однажды эмоционально отреагировал, когда ошибся в задаче, но так многие реагировали. Ничего агрессивного я в этом не увидела.
– Что ты сказал? – Мирза с последней парты всё-таки услышал замечание.
В направлении доски полетела ручка и попала в голову Кристиану.
– Я сказал, что слушать надо объяснение, тогда всё будет понятно, – стиснув зубы, повторил парень.
Я хорошо видела Кристиана и забеспокоилась. Не разворачиваясь к задирам, он сжимал кулаки, кожа на лице багровела.
– Ты что, самый умный тут? – Мирза продолжал наседать.
– Поумнее вас вместе взятых! – Кристиан поддался провокации.
– Сиди помалкивай, рожа прыщавая! – Юзеф внёс свой вклад в перепалку.
Приближённые Элиаса украдкой посматривали на него, как будто ждали команды «фас», а пока разминались.
– Прекратите! – опомнилась я.
Но никто даже не думал останавливаться. В Кристиана полетели карандаши и ручки. Он резко встал, с шумом оттолкнув парту, обернулся и спросил, кто это сделал. Голос его дрожал от ярости.
– Сядь на место, урод! – Юзеф зарабатывал очки.
– Сам урод! – Кристиан схватился за стул и всем видом показал, что намеревается бросить его в обидчиков.
– Прекратите немедленно! Кристиан, сядь на место! – я максимально повысила тон.
Провокация со стулом подействовала на Элиаса молниеносно. До этого момента он упивался вербальной перестрелкой, но при виде физической угрозы в нём проснулся животный инстинкт. Как это ему посмели пригрозить? Да ещё и при всех. Он вскочил, поднял соседний свободный стул и с окаменелым жёстким лицом швырнул его в моём направлении.
Уровень стресса во мне зашкалил. Ткань рубашки отскакивала от груди, дышать стало труднее. На призывы прекратить никто не реагировал. У дальней стены трое подростков, плечом к плечу, с искрами азарта в глазах и жестах, выжидали. Остальные ученики стихли настолько, что казалось, в помещении присутствует всего пять человек.
Каким-то чудом стул не долетел ни до меня, ни до Кристиана. С оглушающим грохотом железные ножки приземлились между первым и вторым рядами, задев угол парты. Понимая, что одна я не справлюсь, я показала Айше взглядом на дверь. Она сразу поняла, что делать. Выбежала в коридор, чтобы привести классного руководителя.
Тем временем Кристиан замедлился на секунду, словно сдерживая агрессию, но попытка управлять эмоциями провалилась. Бросив взгляд на лежащий стул, он с яростным воплем бросил свой, которым вначале только припугивал. Бросок был слабым, но ножки громыхнули о пол так же сильно. Путь между рядами заблокировался.
– Успокойся, псих! – Юзеф всё складывал в копилку очки.
– Сам ты псих!!! – неистово заорал Кристиан.
– Иди мамочке пожалуйся, сукин сын. – Мирза тоже не упускал шанса.
В Германии на сайте одного издательства лингвисты, да и сами подростки, входящие в комиссию, определяли «молодёжное слово года». Из чаще всего мелькающих словечек выбирали более или менее культурные, похожие на сленг: кринж, лост, смомби. Но молодое поколение не позволило навязать им их «слово года». Они проголосовали за то выражение, которое в реальности использовали все: сукин сын.
Согласно параграфу 185 Уголовного кодекса Германии, использовать выражение «сукин сын» запрещено, по крайней мере, это даёт повод обратиться в полицию. За подобное оскорбление можно получить денежный штраф и угодить в тюрьму на срок до года, а за публичное – до двух лет.
Я слышала это ругательство в стенах школы так часто, что становилось тошно. Вероятно, лингвист ухом улавливает больше, чем остальные. Слова не просто звучали на поверхности, передавая сигнал – например, призыв к действию или информацию. Они глубоко проникали в сознание.